Мы остановились у одного из зданий. Мою клетку открыли. Два орка заломили мне руки за спину и повели меня внутрь здания. Внутри оно напоминало тюрьму. Вдоль стен располагались камеры с гладиаторами.

— Поздравляю! Через месяц ты сдохнешь! — крикнул один из узников школы, увидев меня.

Меня привели в мою камеру, отворили бронзовую решётчатую дверь, втолкнули внутрь. Внутреннее убранство камеры было максимально аскетичным. Комната два на три метра, с двумя деревянными койками по краям, застеленными сеном, и деревянный столик посередине. В дальнем углу от входа стояло деревянное ведро. Вот и всё убранство.

Я осмотрелся по сторонам. Сокамерника у меня не было, а вот в соседних было на что посмотреть. Слева от моего узилища на кроватях лежали, судя по испуганным взглядам и неуверенности в глазах, такие же зелёные новички, как я. Напротив был здоровенный мужик с татуировками, густой чёрной бородой и лысой головой — уровень брутальности двести процентов. Но интереснее всего был мой сосед справа. Это был не человек и не орк. Больше всего он походил на большого, ходящего на двух лапах ящера. Высокого роста, даже выше меня, с длинным и крепким хвостом. Два толстых пальца на ногах и когтистая же пятка и по три когтистых пальца на руках. Синяя блестящая кожа, напоминающая крокодилью текстурой. Зелёные глаза с вертикальными зрачками и взглядом, выражающим не то превосходство, не то ненависть.

— Что ты умеешь? — спросил он меня рычащим, но мягким голосом.

— Не понял.

— Что здесь непонятного? Что ты умеешь делать, чему ты научился за свою жизнь, теплокровный?

Вопрос показался мне немного странным, но я решил ответить:

— Да всё понемногу умею. Виндовс даже переустановить могу. Хотя если ты имеешь ввиду умение сражаться, то боец из меня не очень. Ни меча, ни лука я в руках в жизни не держал.

— Можешь установить окно? Это хорошо. Редко встретишь мастера, умеющего работать со стеклом. Что до твоего неумения сражаться… Это неважно. Я обучу тебя, чтобы ты мог выжить на празднике Светила. Мне важно другое, — ящер встал со своей койки и подошёл вплотную к бронзовым прутьям, разделявшим нас. — У тебя здоровые зубы, ты крепок телом. Мне важно умеешь, ли ты готовить, стирать, обучен ли манерам.

— Хм. Ну да, тут вроде всё путём. А к чему все эти вопросы?

— Превосходно. Когда мы освободимся, мне пригодится такой раб, как ты.

Я чуть не подавился собственной слюной.

— Что?

— Что слышал. Я помогу тебе овладеть боевыми искусствами и выжить на празднике Светила. Ведь инструкторы здесь готовят бойцов хуже некуда. Для них главное создать видимость, что их бойцы подготовлены и опасны. Выживает в лучшем случае один из сотни. Это если тренироваться только с инструкторами. Но если ты будешь учиться у меня, то выживешь. Нас отпустят. Когда мы станем свободными, я окажу тебе честь стать моим рабом. Пока я буду добираться до родных земель, кто-то ведь должен будет готовить для меня, стирать мою одежду и исполнять мои поручения.

Да уж, вот это экземплярчик. Причём говорит это так, будто по-другому и быть не может. Словно все должны ему прислуживать и радоваться этому. Хотя если здесь действительно так отвратно готовят бойцов, как он говорит, стоит согласиться на его предложение. А когда меня освободят, я пойду своей дорогой, а он своей. Я ведь не обязан делать то, что ему пообещал.

— Я согласен.

— Твоё согласие не нужно, теплокровный. Это был приказ, который обсуждению не подлежит. А сейчас ложись отдыхать. Завтра приступим к тренировкам.

Чья-то надменность не знает границ. Хотя совет дельный. Пора отдыхать, а завтра приступать к тренировкам.

Проснулся я оттого, что кто-то вылил на меня целое ведро ледяной воды.