Только чиновник не успел ничего сказать. В кабинет вошли хмурые солдаты с ружьями и комендант собственной персоной.
— Лейтенант Нея Харт, — почти торжественно сказал он. — Пусть эти люди будут свидетелями.
Старик откашлялся, а Олмер сложил руки на груди. Неприятный холодок пробежал по позвоночнику, когда двое солдат подступили к Нее.
Похоже, он просчитался.
— Вы обвиняетесь в сговоре с бандитами и предательстве. Надеть наручники!
Харт лишь успела подняться, а ей на руки уже нацепили кандалы, блокирующие магию. Чиновник замер, удивляясь своему спокойствию и почти обыденной мысли, что для бедной заставы такие наручники — шик.
— Я могу услышать целиком все обвинения? — старательно выговаривая слова, спросила Нея.
— Кража камней и помощь бандитам. Свен и его люди оказались теми, кто нас обворовывал, — с неприязнью сказал комендант. — Проверенные сведения. Насколько известно, вы со Свеном были любовниками и, вероятно, поддерживали связь вне заставы. Это было сделать легко, учитывая, что почтовая башня в вашем распоряжении. Вы передавали им сведения об обозах, а они увозили камни.
Харт бросила всего один взгляд на чиновника. Но он старался не реагировать на происходящее. Ему важнее было сохранить нейтралитет, чем поддержать женщину.
— Это неправда. Кто вам такое сказал?
— Эрхен, он тоже в сговоре. Но он очень болтливый, когда голодный, — просто сказал комендант.
— Как маг она имеет право на королевский суд, — заметил Олмер и даже не упомянул, что сам может его вершить.
— Я знаю, и поэтому пока она посидит в подвале. А вы отвезете ее в столицу, когда сочтете нужным.
Комендант отдал приказ уводить заключенную и, чуть улыбнувшись, кивнул Олмеру. Кабинет опустел. Уверенные шаги солдат быстро удалились, как и неприятное позвякивание цепи. Где-то вдалеке послышался скрип входной двери, и наступила тишина.
Его обставили.
Чиновник несколько минут смотрел в пустоту, а потом опять взял бутылку вина.
Он предполагал, что комендант замешан, но считал его посредником. Тем, кто просто что-то рассказал не тем людям и, не вдаваясь в детали, покинул заставу по просьбе тех же скертанцев. Хотя их участие пока было не таким уж очевидным. С той же уверенностью можно сказать, что в кражах замешаны сами солдаты.
Люди Олмера искали человека, который мог узнать о камнях еще в столице, до того, как обоз был сформирован. Таких оказалось всего пятеро, и они были несдержанны на язык, а значит, о камнях знали многие. К тому же чиновник подозревал Фаруна и Четона. Только оба оказались чисты.
Комендант был слишком пуглив и осторожен, по мнению его же сослуживцев. Но также ходили слухи, что Четон не гнушается подарков от тех, кто тайно проезжает через заставу. Да, он не ввязывался в бандитские дела, но мог в нужный момент уйти в сторону или исчезнуть из крепости за хорошую сумму. Так Олмер и думал: коменданту заплатили, чтобы он уехал и сделал вид, что не получал рапортов о бандитах.
До этой минуты чиновник считал Четона только пешкой, которая ничего не решает и ждет распоряжений свыше. Но старик без веских обвинений сам надел кандалы на боевого мага его величества, чего не позволяет себе даже родной брат монарха. К тому же особенность этих браслетов такова, что через трое суток конечности Харт потеряют чувствительность. Подобное варварство можно сравнить только с отсечением рук.