Книги
РЯВанш!
Однако в данный момент Кантаро Сузуки интересовал командующего, прежде всего, как информатор о русской эскадре. Однако русские сами вышли на Соединенный флот, едва не сорвав всю операцию. В час дня в небе был замечен вражеский самолет. К счастью, русские пилоты не торопились давать радиограмму, чувствуя, очевидно, себя в воздухе в полной безопасности. Это было их ошибкой. На линкоре "Ямасиро" на его носовой верхней башне был установлен длинный помост, опиравшийся на стволы 356-мм орудий нижней башни. С этого крошечного аэродрома, высоко вознесенного над морем, с пронзительным треском сорвался аэроплан - истребитель "сопвич-пап", нырнул к волнам, но потом резко пошел вверх, прямо к русскому самолету. Их бой был недолог. Юркий японский истребитель зашел в хвост вражескому громозкому гидроплану и изрешетил его из пулемета. Обломки русского самолета рухнули в воду. Правда и японский аэроплан был обречен. Он мог взлетать с линкора, но не садиться. Не могла колесная машина и опуститься благополучно на воду. Отважный пилот направил свою машину прямо в волны и успел выбраться из кабины, пока искалеченный при ударе аппарат тонул. Авиатора подобрал подоспевший миноносец.
В два часа дня пришло сообщение, что Сузуки обнаружил авиаразведкой (не зря ему выделили авиатранспорт) все двенадцать русских дредноутов. Потом от Сузуки пришла радиограмма, что 3-й флот ведет бой с пятью линкорами и пятью легкими крейсерами противника. Больше сообщений от Сузуки не приходило. Очевидно, что Колчак атаковал 3-й флот с быстроходной частью своей эскадры. Но где находятся сейчас оставшиеся русские дредноуты устаревших типов? Успели они подойти к месту боя или Колчак уже вернулся к основной части своей эскадры после уничтожения кораблей Сузуки?
Адмирал Ямай задумался. Справиться за час-два с устаревшим, но хорошо бронированным дредноутом и четырьмя не самыми слабыми броненосцами даже для "измаилов" было бы большой удачей. Значит, скорее всего, Колчак с новейшими линкорами будет еще час-другой добивать Сузуки, а устаревшие русские дредноуты пока плетутся позади. Если сейчас изменит курс и идти не к месту боя Сузуки, а на перехват отставших русских кораблей, то есть все шансы разбить противника по частям. Сражение со всей русской эскадрой - восемь против двенадцати - выглядело для японцев слишком угрожающе из-за соотношения суммарного веса выпускаемого главным кабибром снарядов. Общий залп всех дредноутов Колчака составляет 78,4 тонн снарядов против неполных 53,9 тонн Соединенного флота. Однако при разделении русских сил их общий залп делится практически поровну. что дает для японцев преимущество в весе выпускаемых снарядов пять к четырем или, иначе говоря, славные 20%. Так что теперь Ямай сначала ударит по семи устаревшим русским дредноутам, а потом, когда подойдет Колчак, по его "измаилами". Пусть только главный русский адмирал подольше провозится с отрядом Сузуки. Бедный Кантаро, он так и не дождется помощи...
Новейшие японские линкоры набирали ход, вспарывая волны высокими форштевнями. С "Ямасиро" запустили второй аэроплан. Пока он улетал на воздушную разведку на запад, матросы деловито разбирали стартовую площадку на башне. Адмирал Ямай напряженно ждал результатов авиаразведки. Аэроплан вернулся неожиданно скоро и пролетая над "Исэ" ловко сбросил почти прямо на мостик капсулу вымпела. Командующий Соединенным флотом развернул свернутую в трубочку записку, прочитал торопливые иероглифы.
- Мы удостоились любви Аматерасу! Русские не успели объединить свои силы!
К пяти вечера, наконец, немного распогодилось. Свежий ветер местами разогнал туман и стало хоть немного видно морской простор, раскинувшийся вокруг устаревших русских линкоров. Стоявшие почти прижатыми друг к другу на тесном мостике "Петропавловска" (на первых русских дредноутах удобствами команды пожертвовали ради артиллерийской мощи) капитан корабля каперанг Михаил Александрович Беренс и командующий 2-й бригады линкоров контр-адмирал Александр Владимирович Развозов в напряженном молчании всматривались на юго-восток, будто желая заглянуть за горизонт, или хотя бы услышать оттуда далекую канонаду.
- Не прибавить ли еще хода? - произнес, наконец, Развозов. - Боюсь, до темноты япошек не догоним. А хотелось бы поучаствовать
- Если форсировать до 23 узлов, перегрузим турбины, - ответил Беренс. - Расход топлива будет такой, что не хватит обратно вернуться. Да и "Рюрик" с черноморцами отстанут. Ничего, думаю, Александр Васильевич и без нас справится. Если до темноты не поспеем, надо бы к Лианкуру курс класть, там договаривались встречаться...
- К скалам Оливуца и Менелай! - вставил с улыбкой, Развозов.
- Да, Александр Владимирович, - улыбнулся в ответ Беренс, - есть у сих островков и русское название. Хотя Лаперуз всё же открыл их раньше...
- Раньше, наверное, всё же японцы или корейцы. Кстати, Михаил Александрович там, кажется, Дажелет виднеется?
Беренс посмотрел на северо-восток, куда показывал контр-адмирал:
- Нет, Александр Владимирович, он в другой стороне совсем, да и далековато отсюда будет, чтобы разглядеть. Тучи, ненастье идет.
- Я, пожалуй, пойду чайку попью, - адмирал Развозов стал спускаться с мостика. - Живот в последнее время болит, спасу нет.
Однако долго чаевничать Развозову не пришлось. Встревоженный вестовой позвал его на мостик. Капитан Беренс заговорил, не отрываясь от бинокля:
- Плохие новости! Мой брат, Евгений, он с дозором на левом траверсе идет, просигналил, что видит весь Соединенный японский флот. Восемь дредноутов. Идут прямо к нам. Да их, собственно, уже отсюда можно различить. Радиосвязи нет, наши передачи глушат. С Колчаком не связаться...
- Полноте, Михаил Александрович, окститесь! Какие японцы? Может, брат ваш "измаилы" наши, наконец, углядел?
- Да вы сами взгляните, туман как раз совсем ушел. Вполне различимо. Где-то в ста тридцати кабельтовых. Поворачивают к нам. Силуэты весьма характерны. Впереди - это их линейные крейсера. Видите, по три дымовые трубы, по четыре башни: "Конго", "Хией", "Харуна", "Киришима"...