— Чего хотел хоть? — спросил я, пряча паспорт в карман.
— Целью прибытия интересовался, — объяснил чекист.
— Данке шон, — пустил я в ход треть своего немецкого лексикона.
Пошли потом ждать наши чемоданы на ленте. Кто будет вам рассказывать про то, какой тут везде орднунг и вообще на высшем уровне, обязательно исключите из списка аэропорт Франкфурта. Грузчики здесь ни капли не торопятся. Обозревали мы пустую ленту минут двадцать, наверное. Или это у них такой бзик только в отношении «Аэрофлота»?
Зато встречать советский самолет собралось большое количество народу. Хотелось бы сказать, что половина города, но нет. Слегка не дотянули. Пара десятков всего. А ждали именно нас. Кому бы еще адресовать все эти плакатики «Зовиет цюрук!» и протестные крики? Да еще такие накрученные, раскрасневшиеся. Хоть и стоят за полицейским загончиком, но агрессия так и прет. Ой, а что это там на плакате? Я тормознул, схватился за висящий на груди Зенит. Ну когда еще можно будет сфотографировать плакат “Панов гоу хоум”?!
Глава 19
Наивные граждане. Мы и без вашего напоминания цюрукнем, у нас и обратные билеты уже есть. А серьезно организовал кто-то, фотографы бегают, вспышками глаза слепят, парочка с бетакамами на плече видео снимают.
Встречал нас представитель консульства по имени Иван Денисович. Глядя на него, у меня закрались подозрения, что его день проходит совсем не как в одноименной повести, а клонирование человека в нашей стране освоили очень давно. Чем еще объяснить странную идентичность встречающих нас лиц? Типичный же гомо советикус. Серьезный до скрипа в зубах, провел нас дорогой товарищ до поданного нам «Мерседеса». Не представительского класса, поскромнее. Всего лишь белый микроавтобус. Но мы с нашим барахлом туда влезли все, еще и место осталось. По дороге сетовал Иван Денисович на случившуюся провокацию, обещал подать целую ноту немецкому правительству. Дескать, обижают советских граждан, мешают вручению международной премии.
— Думаешь, американцы организовали? — шепнул мне бледноватый Морозов в машине.
— Не бывает плохого пиара, кроме некролога, — отмахнулся я.
— Что это хоть? — удивился Игорь Александрович.
Блин, чуть не прокололся.
— Проще говоря — рекламы. Пиар — это от английского Public Relations. Связи с общественностью. Чем чаще тебя показывают по телевизору, тем больше знают, сильнее прислушиваются.
— У нас только Брежнева показывают — вздохнул профессор. — И к нему прислушиваться точно приходиться. Еле говорит.
Чазов с посольским и «переводчиками» о чем-то перетирали на передних сидениях, можно было перемыть кости руководству.
— Наше дело маленькое. Помахать ручкой со сцены, сказать как мы счастливы получить премию, да пообещать дальше двигать советскую науку.
— Кстати, о советской науке. Я подготовил новую статью в «Ланцет» с последними данными Чазова по клиническим исследованиям. Тебе нужно тоже поработать над ней. Статья пойдет за нашими тремя фамилиями.
— Тремя?!
— Евгений Иванович тоже в соавторах.
Класс. Что же... Этого следовало ожидать. Мы с Морозовым обменялись понимающими взглядами. Всегда такое было и дальше будет. Медицинские боссы впихивают себя во все перспективные исследования. Ладно, Чазов хотя бы предоставил базу ЦКБ для исследований, пусть будет... Паровоз в нашем деле не помешает.