В том семестре я больше не уезжала из Кембриджа. Мне было не очень интересно, и я не удосужилась спросить, что случилось в следующие выходные. Если я и вспоминала об этом, то считала само собой разумеющимся, что Джейми вернулся к Вере в «Лорел Коттедж». Помню, я пыталась представить, как Вера будет справляться с «большой собакой» — судя по воспоминаниям самых старших из Лонгли, в семье никогда не держали домашних животных.
Только в апреле я узнала, что Джейми так и не вернулся домой, а живет в Гудни-холле, очевидно, с согласия Веры.
14
Дэниел Стюарт относится к той категории мужчин, которые выглядят очень молодо. На первый взгляд он кажется просто мальчишкой. Причина заключается в его худобе, прямой спине, длинных волосах и отсутствии лысины. У Хелен есть теория, что для наибольшего эффекта женщинам — и мужчинам тоже, если хотите знать — следует одеваться так, словно они моложе на десять лет, не больше и не меньше. Стюарт одевается как те, кто младше его лет на двадцать, и это было уже слишком, на грани абсурда. Перешагнув определенный возраст, уже не скроешь морщины на лице, особенно заметные при улыбке, а также седину в волосах, которую не устраняет даже краска — среди каштановых прядей просто появляются медные.
Но все это так, к слову. Стюарт мил, немного вкрадчив, умен. Он сидит в моей гостиной среди горы книг, посвященных грибам, и мы ждем прихода Хелен. Разумеется, он уже с ней встречался. Я слушаю его вполуха, стараясь не пропустить тарахтения дизельного двигателя такси, которое привезет Хелен.
— Я хочу выяснить, — говорит Стюарт, — был ли яд, использованный Верой Хильярд, тем же самым, что убил старуху, которую она обнаружила мертвой в коттедже.
— Миссис Хислоп, — подсказываю я. — Вы меня спрашиваете? Я даже не знала, что это был яд. Мне известно лишь, что она собирала и ела грибы — на мой взгляд, поганки.
— Следствие вынесло вердикт: «естественные причины». В свидетельстве о смерти говорится об инфаркте миокарда, то есть сердечном приступе. Другими словами, она умерла от остановки сердца — в сущности, от нее умирают все. Вскрытие выявило серьезное повреждение почек, но этот факт никак не прокомментирован. В конце концов, миссис Хислоп было почти восемьдесят. В ее доме нашли корзину с грибами, а на сковороде — нечто вроде грибного рагу. И то, и другое проверили в лаборатории и признали безвредным.
Я спрашиваю, выявило ли вскрытие грибной яд в теле миссис Хислоп. Мне всегда казалось, что подобного рода вещи меня не интересуют — так, например, я не читаю детективов, — но во время нашего разговора, выяснилось, что я ошибалась на этот счет.
— Судя по заключению, они ничего не нашли. Но в слухах о ядовитых грибах недостатка не было; думаю, в основном потому, что все знали о пристрастии миссис Хислоп к грибам. Вера Хильярд тоже давала показания, о чем вы, вне всякого сомнения, знаете.
— Нет, не знаю. — Я очень удивилась. В первую очередь потому, что хорошо помню рассказ Веры о том, как она нашла миссис Хислоп; о допросе она даже не упоминала. Хотя на нее, не соприкасавшуюся с внешним миром четырнадцатилетнюю девочку, допрос должен был произвести глубокое впечатление. Вывод очевиден. Во время расследования Вера должна была слышать все эти разговоры о грибах. Она могла запомнить их, чтобы воспользоваться через много лет.
— Несмотря на официальное заключение, — говорит Стюарт, — я убежден, что миссис Хислоп умерла от отравления грибами, причем от того же яда, который использовала Вера Хильярд почти тридцать лет спустя. Никто не знает, что это за яд, и уже никогда не узнает. Но можно попытаться сделать выводы на основе симптомов, то есть использовать известные нам факты и высказать обоснованное предположение.
— Как с ушами императора Адриана, — говорю я.
Он не спрашивает, что я имею в виду.
— Полагаю, это был яд под названием орелланин. Он содержится в грибах семейства паутинниковых. Долгое время паутинник считался безопасным, и только в 1962 году свойства
— У миссис Хислоп была привычка регулярно употреблять в пищу странные грибы, — говорю я. — По вашим словам, вскрытие выявило поражение почек. Вера рассказывала мне, что, когда нашла старуху, та выглядела распухшей. Смерть могла наступить через несколько месяцев после того, как она съела этот, как вы его назвали,
— Знаю, — отвечает Стюарт. — Я обратил внимание. А как насчет пурпурного паутинника, которого нет даже в этой книге? Вот, смотрите. — Он протягивает мне маленький, тонкий буклет, выпущенный Министерством сельского хозяйства и рыболовства примерно за десять лет до того, как Вера приступила к выполнению своего замысла. —
Эту книгу, то есть другой ее экземпляр, я уже видела. Я знаю, что Вера убийца, знаю, что она пробовала применить яд, прежде чем взялась за нож, но все равно испытываю странное чувство, о котором говорят — «сердце упало». Тонкая брошюра (под названием «Бюллетень № 23. Съедобные и ядовитые грибы») в темно-зеленой обложке с изображением рыжих лисичек, которые можно увидеть на рынках во Франции. Год выпуска 1940, цена — полкроны. Рядом с акварельным рисунком пурпурного паутинника в нескольких строчках объясняется, что этот вид с трудом различают даже специалисты и что экспериментировать с ним не рекомендуется. Ни слова об орелланине, и я уже собираюсь сказать об этом Стюарту, но вспоминаю его слова, что ядовитые свойства гриба были открыты лишь через двадцать два года после выхода «Бюллетеня № 23».
— Он принадлежит к семейству паутинниковых, — говорит Стюарт, — и поэтому может содержать разрушающий почки орелланин.
Я смотрю на картинку и отчетливо вспоминаю, что видела пурпурные грибы в окрестностях Синдона. Я ведь всегда приезжала туда в конце лета, правда? Долгое время только в конце лета и начале осени. Мы с Энн вместе бродили по лесам. Это было около брода, где через реку перекинут деревянный мост и где однажды сплетничала с подругой Вера, когда из коляски украли Кэтлин Марч. Именно там я видела паутинник, гроздья которого пробивались сквозь перегной, — коричневато-оливковые (как описывается в книге) грибы, жмущиеся друг к другу, липкие и тусклые, продолговатые, с темно-фиолетовой выпуклостью на шляпке и волокнистой ножкой, мертвенно-бледной, с тошнотворным синеватым оттенком, переходящим в светло-коричневый и приобретающей фиолетовый цвет при нажатии, с лазурно-голубой мякотью.