— Считаю. Я уже сказала. — Иден подошла к окну и отдернула занавеску, хотя метель и так была прекрасно видна.

Эндрю вслух произнес то, о чем, наверное, думали все.

— Если машину подогнать к парадной двери, ребенок пробудет на улице не больше десяти секунд, — сказал он и прибавил: — И не придется идти две мили до станции.

— Может быть, договоримся на следующие выходные, назначим конкретный день? — спросила Вера. Даже тогда такая манера изъясняться показалась нам очень странной. — Давай в следующую субботу, Иден?

— Хорошо бы удостовериться, что мой отец в следующую субботу свободен, — сказал Эндрю; голос у него был недовольным.

— У Джози есть машина. Она меня привезет. Давай в следующую субботу, Иден?

Иден ответила не сразу. Огонь, возле которого сидел Джейми и сосал палец (горькое алоэ как средство отучения от вредной привычки было теперь забыто), остался без присмотра. Иден надела рукавицу, положила в огонь пару кусочков угля и прикрыла камин защитной проволочной сеткой. Потом сняла рукавицу, с рассеянным видом протянула руку и слегка взъерошила волосы Джейми.

— Можешь приехать в следующую субботу, если хочешь, — сказала она.

— Значит, я приеду в субботу утром и заберу его, да?

— Да, приезжай утром.

Вернулась няня с подносом и предложила всем нам чай. У Иден был раздраженный вид. Она отрицательно покачала головой, когда девушка стала наливать чай в ее чашку. Вера присела на один из деревянных стульев. Казалось, она упадет в обморок, если останется стоять. Все молчали, пока Хелен не заговорила о снеге, вспоминая истории из своего детства, проведенного в Уолбруксе. И тут произошло неожиданное — в свете того, что должно было случиться, я не могу вспоминать об этом без дрожи. Джейми поднялся с каминного коврика и подошел к Вере. Остановился рядом с ее стулом. Вера снова повела себя очень разумно, не выказывая чувств, которые — я в этом уверена — переполняли ее. Она протянула Джейми руки, или, скорее, только ладони, тем ласковым жестом, который предлагает объятие, если ребенок захочет. Джейми в конце концов захотел. Он взобрался к ней на колени. И подал голос, впервые за все время после нашего прихода.

— Иден купит мне собаку, — сообщил он Вере.

— Правда, дорогой? Как мило.

— Большую собаку. Но сначала она будет маленькой.

— О, дорогой, — сказала Вера. — Я не собиралась заводить собаку, но если ты, Иден, обещала…

Джейми кивнул.

— Она обещала. — Джейми обвил руками шею Веры и прижался к ней.

— Смотри, у тебя чай остынет, — в тоне Иден, точной имитации, в этом не может быть сомнений, я услышала свою бабушку Лонгли, голос которой, как мне казалось, был прочно забыт.

Снег вынудил нас распрощаться. Метель утихла, но было ясно, что она еще возобновится и некоторые дороги станут непроезжими. Как потом признался Эндрю, лучше смерть, чем ночевка в Гудни-холле.

После того как Джейми подошел к Вере и подластился к ней, та явно повеселела. Я считала — и не сомневалась, что Хелен и Эндрю согласны со мной, — что дело только в этом. Веру расстроило безразличие сына. Кроме того, Джейми действительно был простужен. У него текло из носа, и он иногда кашлял. В детской было очень жарко, и выводить ребенка на холод даже на десять секунд, вне всякого сомнения, неразумно. Думаю, спускаясь по лестнице и забирая генерала, мы уже почти примирились с таким поворотом событий. Прощаясь, Джейми поцеловал Веру; сидя на руках у няни, он выглядел веселым и махал нам рукой с порога детской. Иден тоже поцеловала Веру. Она расцеловалась со всеми и, дрожа от холода, умоляла позвонить, как только мы приедем в Уолбрукс, чтобы она знала, что мы благополучно добрались.