– Так это, – стушевался Алексей. – Мы это. Мы – преподаватели.

В наушниках Грибина и Копылова послышался ехидный смешок Красавиной.

– Да. – Михаил на секунду замялся. – Руководители кружка. Нам дети сказали, что видели здесь редкую птицу.

– Какую птицу? – спросила старушка, склонив голову набок.

– Эту, ну как ее там… – Лоб Грибина стал похож на гармошку.

– Марабу. Да, марабу, – ответил Копылов.

– Ты бы еще страуса назвал, – сквозь смех сказала Красавина.

– Света, отстань, – шепотом произнес Алексей.

– Что еще за светостань? – не унималась бабуся.

– А, а, а это птица марабу из семейства светостань. Очень редкий экземпляр, находится под охраной всего мира, – быстро вставил Грибин, теребя козырек каски.

– Ну ладно, изучайте, – разрешила старушка. – Только если что, я вас запомнила. – Бабушка развернулась и пошла дальше по своим делам.

– Фу, – выдохнул Михаил. – Гринпис выискался.

– А что? Клевая отмазка получилась, – спускаясь по лестнице, сказал Копылов.

– Вы подумайте, как отбрехиваться будете, когда на фонарный столб полезете. Нам только с полицией разговора не хватало, – прозвучал голос Светланы.

– Да уж, – согласился Грибин. – Тут юннаты точно не проканают.

– Ладно, по месту разберемся, – ответил Алексей, складывая лестницу и направляясь к следующей точке.

Света прикрыла веки, жмурясь от яркого сентябрьского солнца. Теплый, легкий ветерок приятно обдувал лицо, неся в себе едва уловимый запах осени. Красавина раскинула руки в стороны, словно пытаясь раствориться в красоте последних деньков бабьего лета. Размеренный шум вечнозеленых парковых сосен ласкал слух, окутывая все тело тончайшим шелком гипнотических звуков. Вдруг в спину ударил сильный поток воздуха, шелест ветвей собрался в единый сгусток, вихрем разнося треск раскачивающихся деревьев под яростными ураганными порывами. Света осторожно повернулась, прикрывая глаза ладонью от взметнувшихся ввысь пылевых столбов, образовавших огромную воронку, затягивающую в свое чрево все, что попадалось на пути. Красавина почувствовала, как ее ноги оторвались от земли и она, подхваченная ревущей каруселью, начала подниматься вверх. Внезапно все стихло, будто смерч сжалился над миром и остановил свое разрушительное шествие, но по какой-то нелепой случайности забыл вернуть Свету на землю. Невесомая, почти прозрачная дымка обнимала Красавину, наполняя ее освежающей прохладой и беспредельным, всеобъемлющим чувством счастья. Света посмотрела вниз и увидела под ветвями наполовину высохшей сосны одиноко стоящую девушку. Девушка подняла голову вверх, чему-то мечтательно улыбнулась и поправила слегка растрепавшуюся прическу.

– Ирка! – электрическим разрядом пронеслось в голове Светланы. – Ирка-а-а! Уходи-и-и! Уходи-и-и! – во весь голос прокричала она, но слова разбивались о невидимую стену на тысячи звенящих осколков. – Да что же это? Ира-а-а! – продолжала звать подружку Красавина, пытаясь освободиться от пронзающей ее насквозь блаженной неги.

Беспомощно барахтаясь, Света чувствовала себя мотыльком, попавшим в ловко расставленную паутину. Каждое движение еще больше сковывало ослабленное блаженством тело. Окончательно выбившись из сил и поняв, что Ира не слышит ее, Красавина решила отдаться судьбе.

– Будь что будет, – подумала она, продолжая парить над местом, где вот-вот должно было случиться нечто ужасное. И это ужасное не заставило себя ждать. Сзади, из-за дерева, к девушке подошел мужчина в темных солнцезащитных очках и надвинутой до самых бровей бейсболке. Он назвал ее по имени, она обернулась. Мужчина брызнул чем-то ей в лицо и скрылся в кустарнике, растущем неподалеку от дерева. Девушка пошатнулась, оперлась на сосну и медленно сползла к ее основанию. Через несколько минут вокруг начали собираться люди.