Ле Клерк предложил Рэли бежать во Францию. Французский король намерен использовать его, чтобы помешать сближению Англии с Испанией, которое должно произойти после женитьбы английского принца на испанской принцессе. Посол сказал, что королева Анна решительно против этой женитьбы и что она попытается защитить Рэли перед Яковом.
Рэли согласился бежать во Францию, но только не на французском корабле. Он решил воспользоваться переданным ему ранее предложением некоего Эдварда Коттрелла, одного из служащих Тауэра, который помогал Рэли во время его второго заключения в Тауэре. Стакли также вызвался помогать. Они обещали доставить Рэли к устью Темзы, откуда знакомый Рэли боцман Харт должен был перевезти его во Францию на своем паруснике.
Решили отправиться в ту же ночь. Коттрелл с двумя лодками ждал Рэлй на берегу Темзы. Он появился в шляпе с широкой зеленой лентой, с нелепой фальшивой бородой, в руках у него был дорожный мешок и четыре пистолета.
Стакли с сыном, Харт и слуга Рэли ждали его у лодок. Рэли отдал два пистолета Стакли, и они отчалили. Вдруг Рэли увидел большую шлюпку, которая шла за ними. Рэли решил, что его предали, но Стакли стал возмущаться подозрительностью Рэли и заявил, что очень сожалеет, что принял участие в этом рискованном предприятии.
Когда беглецы достигли Гринвича, рядом с ними прошла какая-то лодка. Опять у Рэли возникло подозрение в предательстве. Наконец они достигли того места, где Рэли должен был пересесть на парусник Харта. И действительно, недалеко показались два или три парусника, но Харт сказал, что среди них нет его судна. Тут уж Рэли окончательно убедился в том, что он окружен предателями. Лодки подошли к берегу, где Стакли заявил Рэли, что от имени английского короля арестовывает его.
За свое предательство Стакли получил тысячу фунтов стерлингов. Многие его осуждали, и он даже пожаловался на это Якову. «Если бы я вешал всех, кто плохо о тебе говорит, то не хватило бы деревьев в моем королевстве», — ответил Яков. Позднее Стакли был обвинен в крупном мошенничестве и приговорен к смертной казни; Казнь, однако, была ему заменена тюремным заключением. В тюрьме он сошел с ума и умер в августе 1620 г.
Рэли был доставлен к Лондон и в третий раз заключен в Тауэр.
Казнь
Все друзья и враги Рэли были теперь уверены, что ему уготована близкая смерть. Не сомневался в этом и Гондомар, тем более что у него было письмо из Гринвича от фаворита короля Джорджа Виллирса, датированное 26 июня, в котором тот писал, что «его величество будет так же суров в наказании (Рэли и его людей. — К.М.), как если бы они сделали то же самое с каким-либо городом Англии», то есть сожгли его, как был сожжен Сан-Томе. В письме говорилось, что золото и сокровища, захваченные Рэли, будут возвращены Испании.
Весной 1618 г. Гондомар должен был вернуться в Мадрид, но, когда узнал о прибытии Рэли, остался в Англии. Испанский посол покинул Лондон 15 июля, когда было уже совершенно очевидно, что король и Тайный совет выполнят свои обязательства перед Филиппом III. Переговоры о династическом браке шли к успешному завершению. Порукой тому была голова Рэли.
Шли дни, но никакого сообщения о дальнейшей судьбе Рэли не было. Лондон был полон самых противоречивых слухов: говорили, что Рэли будет казнен за свои старые преступления, что Рэли тотчас же казнят за новые злодеяния, что Рэли будут сначала держать в заключении, а казнят позднее, наконец, что Рэли будет прощен, учитывая ходатайство королевы, и поселится за границей.
Трижды Рэли был опрощен комитетом Тайного совета, состоявшим из лорда Фрэнсиса Бэкона, архиепископа Эбботта, графа Уорсестера, Эдварда Коука, Юлиуса Сезара и Роберта Ноунтона. Комитет нашел, что в деле Рэли много неясного. Например, есть основания считать, что сам король юридически так же виновен, как и Рэли, за то, что произошло в Гвиане. Рэли причинял ущерб испанской собственности и убивал испанских подданных на предположительно испанской территории. Но если местом преступления Рэли была испанская территория и король знал, что она принадлежит Испании, почему же тогда он послал туда вооруженную экспедицию? Если упомянутая территория не испанская, а английская, тогда, естественно, Рэли не совершил никаких преступлений. У комитета возникло много других вопросов. Думал ли вообще Рэли искать золотые копи? Члены комитета были уверены, что нет. Многие участники экспедиции считали, что Рэли провел их как дураков: завлек в плавание баснями о золотых копях, которых, как ему было хорошо известно, вообще не существовало. Получил ли Рэли перед уходом в плавание какие-то тайные инструкции короля? Еще из Плимута он написал письмо лорду Кэрью, в котором объяснил все случившееся за время экспедиции и выразил удивление тем, что король недоволен нападением на Сан-Томе. «Со времени моего прибытия в Ирландию, — писал Рэли, — я немало встревожен разговорами о том, что впал в немилость его величества за захват города в Гвиане, который был во владении испанцев». Эти слова, по мнению комитета, намекали на какую-то договоренность с королем.
Комитету требовалось время для рассмотрения этих и других вопросов. Было опрошено много людей, связанных с экспедицией в Гвиану и попыткой побега Рэли во Францию. Они вызывали Давида де Новьона и пытались допросить Ле Клерка, который, однако, отказался прийти, ссылаясь на свои дипломатические права. После этого ему было запрещено выходить из дома. Такое обращение с послом вызвало серьезное ухудшение отношений между Францией и Англией.
Отказ Ле Клерка отвечать на вопросы Тайного совета сделал еще более ценными признания самого Рэли. Перед заключением Рэли в Тауэр была составлена опись его личных вещей. Он имел с собой карты Гвианы и Панамы, несколько описаний проб «гвианской руды» и серебра, «гвианского идола» из золота и меди, гиацинтовую печать, отделанную золотом, с выгравированным на ней Нептуном, личную печать со своим гербом из серебра, слиток высококачественного золота и еще один слиток более низкого по качеству золота, 63 золотые пуговицы с бриллиантами, золотую цепь с бриллиантами, кольцо с девятью бриллиантами, золотой ларец, наполненный бриллиантами, бриллиантовую брошь с рубином посередине, бриллиантовое кольцо, подаренное королевой Елизаветой.
Золото и драгоценные вещи, которые легко можно было унести с собой карты, представлявшие несомненный интерес для французского правительства, свидетельствовали о том, что Рэли действительно надеялся бежать во Францию. Но члены комитета Тайного совета прекрасно представляли себе теперь все трудности, связанные с обвинениями Рэли. Поэтому они поспешили снять с себя это бремя. 11 сентября комитет поручил одному из правительственных чиновников, сэру Томасу Уилсону, добиться от Рэли саморазоблачительного заявления. Уилсону также вменялось в обязанность неотступно следить за Рэли. Для этого он переселился в Тауэр и находился с Рэли ежедневно с утра до ночи, даже ел вместе с ним. Никто не мог встречаться с заключенным без разрешения Уилсона. Он подолгу беседовал с Рэли, задавая ему каверзные вопросы, записывал все, что тот говорил, и сообщал Тайному совету. При этом Уилсон прикидывался простаком, хотя на самом деле был достаточно хитрым и изворотливым интриганом.
Стараясь сломить Рэли, Уилсон перевел его из относительно хорошего помещения в маленькую камеру под самой крышей одной из башен Тауэра. «Так он будет ближе к небесам, — писал Уилсон лорду-канцлеру Ноунтону, — и отсюда некуда бежать, кроме как в ад». Он ужесточил тюремный режим для Рэли, не считаясь с тем, что тот был серьезно болен.
На теле Рэли были многочисленные язвы, и он нуждался в человеке, который бы ежедневно ему их перевязывал. Он страдал от периодических приступов лихорадки. Постоянно напоминала о себе рана, полученная в Кадисе. У него болела печень. «Я болен и слаб», — писал Рэли жене.
Но ничтожному Уилсону было не по силам одержать интеллектуальную победу над таким человеком, как Рэли. Нужного Тайному совету признания Рэли так и не сделал. Тогда Тайный совет предложил Рэли обратиться непосредственно к королю, полагая, что в письме он волей-неволей признает свою вину. 24 сентября Рэли направил Якову письмо, содержание которого разочаровало лордов. Рэли продолжал отрицать все обвинения, выдвинутые против него.
Тайный совет проявлял все большее нетерпение. Уилсону и его жене, которая была уполномочена расспрашивать Рэли вместе с мужем, были даны инструкции допросить леди Рэли. Последняя находилась под домашним арестом с 20 августа. Но разговоры с ней, так же как и ознакомление с содержанием ее писем, ничего не дали. Становилось похоже, что у обвинения нет никаких доказательств вины Рэли. 11 октября Рэли вернули в прежнее помещение, а через четыре дня Уилсон был отстранен от своих обязанностей в Тауэре.
18 октября состоялось заседание комитета Тайного совета под председательством Бэкона, рассмотревшего дело Рэли и сообщившего свое мнение королю. Комитет напоминал, что Рэли в 1603 г. был приговорен к смерти за государственную измену и до сих пор с него юридически не было снято ни одно обвинение, послужившее основанием для вынесения смертного приговора. Следовательно, король может просто дать приказ о казни Рэли на основании приговора 1603 г., но казнь старого человека за преступления пятнадцатилетней давности будет выглядеть неоправданно жестоким, кровавым актом. Поэтому король может приказать начать новое публичное расследование всем составом Государственного совета, но уже по обвинениям, связанным с его последней экспедицией в Гвиану.