— Что вы мне можете сказать, доктор, по поводу состояния здоровья моего сотрудника?

Сологуб придерживал врача за локоть, не давая возможности уйти от ответа. Врач пожал плечами.

— Жить будет точно, об остальном говорить пока рано.

— То есть его могут признать негодным к воинской службе? — продолжал допытываться Сологуб.

— Не знаю… не думаю, если он у вас, конечно не спецназовец…

— Он не спецназовец, доктор, — заверил врача Сологуб.

— Тогда… Впрочем, я уже сказал: время покажет. И отпустите мою руку, меня пациенты ждут!

— К нему можно пройти? — спросил Сологуб, отпуская локоть врача.

— Вам запретишь! — буркнул врач и поспешно удалился.

В одноместной палате рядом с кроватью Галкина сидела Люба. Капитан держал её за руку. Увидев вошедшего генерала, Люба смутилась и попыталась руку высвободить. Вениамин ей это сделать не позволил и глядел на приближающееся начальство снизу вверх если не вызывающе, то уж точно без почтения.

— Здравствуй Веня! — нарочито бодрым голосом пробасил Сологуб. — Вижу: ты здоров и времени зря не теряешь.

От этих слов Люба засмущалась ещё больше. Галкин ласково погладил её руку.

— Ты посиди пока в коридоре, нам с Дядей Мишей надо кое-что обсудить.

«Наглеет пацан! — беззлобно подумал Сологуб, пропуская к выходу Любу. — Так ведь по делу наглеет — заслужил!»

Когда за Любой закрылась дверь, а генерал занял насиженное ей место, Галкин произнёс:

— Я ведь, товарищ генерал, всё прекрасно понимаю. Я имею в виду то, что вы меня подставили. Но я на вас не в обиде. Я действительно кое-что задолжал Конторе, и не так важно, каким образом эти долги с меня были взысканы. Или не все? — он вопросительно посмотрел на Сологуба.

— Все, Веня, все, — успокоил его генерал.

Галкин на пару секунд прикрыл глаза.

— Вот вы, товарищ генерал, сейчас думаете: с чего бы это он так принаглел? А это ведь не наглость. Просто я, товарищ генерал, всё теперь про себя понял. Как я жил до сих пор? Обуза родным и друзьям, обуза Конторе, самому себе обуза. Я ведь, товарищ генерал, коренной москвич. А с Москвой у меня отношения не заладились. Она сама бурлит, и от других этого требует, а я покой люблю. А в этом городе я бы мог пригодиться. Нет, правда, я это понял, сразу, как сюда приехал. А потом встретил Любу… Товарищ генерал, если меня не попрут из органов, могу я просить перевода в этот город? А Коршунова заберите в Москву. Там от него пользы больше будет.

От напряжения у Галкина на лбу выступила лёгкая испарина. Он замолк и откинулся на подушки, отведя взгляд в сторону. Сологуб наклонился к нему и легонько похлопал по руке.