Когда на следующий день они вошли в дом Федотова Максимов по лицу хозяина определил, что тот что-то нарыл. И оказался прав.

— Значит так, — начал Федотов после того, как они уселись за стол. — За что порешил Тимофеев Егорова, я так и не разобрался, но серебряный портсигар убитого забрал именно он. А потом этот портсигар объявился в станице уже после Отечественной войны, привёз его домой Александр Заглотин, но про то, как он к нему попал, никому не рассказывал.

— Он его украл из вещей, изъятых у казнённого Тимофеева, — пояснил Максимов.

— Тогда понятно, — покачал головой Афанасий Иванович, — такими вещами не хвалятся.

— А где теперь этот портсигар, известно? — спросил Максимов.

— Известно, — кивнул Федотов. — После смерти Александра Заглотина портсигар перешёл по наследству его сыну Алексею Заглотину. А как тот прошлым годом помер — к его сыну, внуку Александра, Степану.

— А Степан здесь живёт? — осторожно, как бы боясь спугнуть удачу, поинтересовался Максимов.

— Здесь, — ответил Афанасий Иванович, — куда ему деваться? — Заметив, как радостно переглянулись Лариса и Геннадий, добавил: — Только портсигара у него теперь нет.

— Как нет?! — воскликнул Максимов.

— Да кто ж его знает, как? — развёл руками Федотов. — Говорит, что украли. Но мог и потерять, а то и пропить. У него иногда запои случаются. Это у Заглотиных наследственное.

«Плохо дело, — думал Максимов. — Где теперь портсигар искать? Придётся порасспрашивать Заглотина, может, чего и вспомнит?»

Федотов внимательно следил за его переживаниями, потом спросил:

— Ты мне вот что, мил человек, скажи. Ты именно портсигаром интересуешься или может письменами, что на его задней крышке были начертаны?

Пока до Геннадия доходил смысл заданного Федотовым вопроса, Лариса скороговоркой выпалила:

— Письменами, Афанасий Иванович, конечно письменами!

— Так это совсем другое дело, — усмехнулся в усы Федотов. — Срисовал ведь я те письмена.

— И рисунок у вас? — не веря своему счастью, спросил Максимов.

— У меня, куда ж ему деться?

Афанасий Иванович порылся среди разложенных на столе бумаг, нашёл нужную и протянул Максимову. Геннадий и Лариса едва не стукнулись лбами, когда склонялись над листком. Это было ещё одно стихотворение…