— А ты умного отправь, — посоветовал Грач.

Ерёменко смотрел на фотографию в личном деле капитана Галкина.

— И это «крот»? — спросил он у Сологуба.

— Дурак он, а не «крот», — досадливо поморщился Сологуб. — Но информацию по «Латинскому танго» слил Бухлову именно он.

— Это точно?

— Точнее некуда, — кивнул Сологуб. — После случая в электричке я дал команду взять Бухлова под наблюдение, как возможного пособника террористов. Наружка зафиксировала две его встречи с Галкиным. Есть записи их разговоров.

Ерёменко вздохнул.

— Ну, раз улики налицо — будем арестовывать!

— Если позволите, товарищ генерал-полковник, у меня есть другое предложение.

Лицо Ерёменко приняло непередаваемое словами выражение, которое обладатели высоких кабинетов используют в том случае, если ничего не понимают, но не хотят это показать. Он закрыл папку с личным делом Галкина, откинулся в кресле и произнёс:

— Слушаю вас, товарищ генерал-лейтенант.

— Я прошу откомандировать капитана Галкина в моё распоряжение для дальнейшего использования на оперативной работе, — чётко выговорил Сологуб.

Выражение лица Ерёменко стало ещё более непередаваемым, он потребовал:

— Обоснуйте вашу просьбу, товарищ генерал-лейтенант!

— Слушаюсь, товарищ генерал-полковник! Ну, арестуем мы Галкина, а что предъявим? Нет, конечно, предъявить нам ему есть чего, — быстро поправился Сологуб, — но на серьёзный срок его проступок не тянет, если вообще тянет на срок. Ну, попрём мы его из Конторы, а «демократическая общественность» его тут же в мученики совести определит. Нам это надо? А так дадим ему шанс искупить вину.

— На Кавказ, что ли, хочешь его отправить? — спросил Ерёменко. — Так он не поедет.

— Да какой Кавказ! — воскликнул Сологуб. — Какой там с него толк?

— Что-то я тебя совсем не понимаю, Михаил Иванович! — Ерёменко потряс головой, сбрасывая с лица поднадоевшую маску. — Объясни толком.

— Хочу я его отправить дружка выручать, — хитро улыбнулся Сологуб. — Дело в том, что Бухлов попал в плен.

— К кому? Где? — удивился Ерёменко.