Нау сидела на постаменте, откинувшись на руки и покачивая ногами. Фонари и светящиеся иероглифы на статуе учителя подсвечивали её со всех сторон. Резко похолодевший ветер теребил складки её туники и даже бусы на груди.

Я будто только сейчас разглядел, что у девушки были не только округлые и красивые бёдра, но и плечи, щёки и даже нос. Она вся была округлой и красивой. Чем-то похожа на Виви, если у той убрать половину всего жирка.

— Что будем делать? — спросила Нау. — Разве что вина козьего попить…

— Зачем нам эта дрянь? — спросил я и подошёл ближе.

Потом ещё ближе — моё колено оказалось между колен девушки.

— Вообще-то я не… — начала она.

Я притянул Нау к себе и поцеловал.

Наконец-то я оказался с девушкой. Уже неважно, с какой из них! Главное, что никто нам не помешает.

Я с жадностью обхватил её за круглое тело. Девушка извивалась подо мной, но не отталкивала. Я ещё крепче прижал её к себе.

В отличие от воительниц, Нау, как все девушки мирных сословия, не стягивала груди защитной тканью. Всё прекрасно прощупывалось сквозь мягкую тунику.

Что тут сказать? У Нау были замечательно круглые груди.

Но я снова упустил из виду ту иронию, с которой судьба распоряжается людьми. Сверху раздалось улюлюканье и насмешливые выкрики.

— Давай, хватай её, парень!

— Соединитесь страстной любовью, а мы оценим!

Я с ненавистью поглядел вверх. Очень низко над нами завис небольшой деревянный акраб. Из открытого в полу люка торчало несколько голов немолодых мужчин. Один держал большой кусок варёного мяса, откусывал от него и как-то сладострастно жевал.

— Смотри, — сказал он товарищу и мясом указал на разбросанные по крыше кувшинчики от козьего вина. — Малолетние напились и распутничают.

— Я же говорил тебе, что здесь можно застать юношей и дев из Дома Опыта, — ответил другой. — Я часто тут летаю, замечаю. Иногда такое творят, что в «Игре Света» не увидишь.

— Ты погляди-ка, брат, во что этот парень вырядился, — сказал другой. — В бабскую тунику и сандалии!

— Распутник и распутница, — согласился мужик и откусил мясо.

Честное слово, я был так зол и… распалён, что готов был жахнуть по акрабу «Ударом Молнии».