Эпилог

Я решила воспользоваться Картой и приглашением Артема. В моей жизни появился смысл. И я, в свою очередь, спешу оставить вам эту книгу с картой страны Цор и сказкой «Путь Воды», так как сама заканчиваю сборы и сегодня отправляюсь на вершину Ксуу.

Я больше не хранитель карты. Я передаю ее вам. Карта поможет вам пройти Тропу Камней. А книга — мое приглашение для вас. Если вы решитесь отправиться в это нелегкое путешествие — просто положите книгу под подушку и ложитесь спать в одежде.

Кто же здесь главный хитрец?

Критические заметки, к.ф.н. С. Синельников

Начав читать «Путь хитреца», я отнес смысл названия к манипулятивной составляющей профессии главного героя. И более, соответственно, ничего не искал. Я решил, что «Путь хитреца» — это просто развлекательный роман. А значит, в нем должны быть интриги, авантюры, неожиданные повороты сюжета. И может не оказаться ни одной глубокой мысли. Что для меня убийственно. С таким невеселым настроением я и продолжил чтение.

Но по мере вчитывания я поймал себя на мысли, что как-то незаметно увлекся. И постепенно начал понимать, кто здесь главный хитрец. В широком смысле хитрецов в романе хватает. Кроме главного героя манипулирует Седой, и Ева, и Зеленый, и большинство проходных персонажей. Все они плетут простые или сложные интриги. Но меня более всего потрясла та манипуляция, которую со мной, как с читателем, провернул сам автор! Ведь, повторюсь, я приготовился к развлекательному чтиву! И не заметил, как незатейливо в увлекательной форме сложнейшие вопросы мироздания и расширения сознания погружаются в мой мозг.

Понимая, что происходит что-то не то, я перелистнул страницы в конец книги. И сразу зацепился за фразу:

«И я, в свою очередь, спешу оставить вам эту книгу с картой страны Цор…». Фраза встрепенула. ЦОР — это, конечно же, РОСТ. Напишите Цор на латинице и прочитайте наоборот: TSOR — ROST. Карта Роста. Неплохая заявка?! Восток тысячелетия выпестывает учителей, способных привести искателей к вершинам сознания, а тут «карта»!

Карта? Конечно, чтобы не заблудиться на незнакомой местности, нужен проводник или карта. Можно ли создать такую карту, которая без проводника доведет до цели любого жаждущего? Вряд ли. Но на ранней стадии роста потенциальный ученик и не способен «узнать» учителя. Хорошая карта, наверное, может довести до уровня, когда встреча с проводником (учителем) возможна. А это задача и так архиважная. Большего от «карты» и не нужно требовать.

С этого момента я и уделил роману особое внимание.

Чтобы разобраться в сложной конструкции романа, нужно, в первую очередь, решить проблему двойственности, заложенной в нем. Дилемму двух миров и раздвоенности героя.

Читателю неискушенному, возможно, покажется, что речь идет о мире реальном и некоем мире снов (страна Цор). Но автор в конце говорит, что мы вообще всегда спим! И объясняет словами героя:

«Вся наша жизнь — сон, но это не ровный сон. Порой мы спим глубоко. Иногда нам кажется, что мы просыпаемся — так происходит каждое утро. Так случилось сейчас с тобой. На деле же это просто разная интенсивность сна. Настоящее пробуждение само не приходит. К нему нужно идти».

И приходит-то к пробуждению Берестага именно в стране Цор! Попробуем это понять.

Великий русский философ Петр Успенский говорил о нашем существовании в двух мирах: мире явлений (феноменов) и мире причин (ноуменов). Первый связан с нашим внешним существованием, второй же, как это ясно из названия, мир идеальный, мир сознания. Что-то подобное мы видим и в «Манипуляторе». В первой реальности герой вязнет в последствиях собственных решений и поступков, а во второй (страна Цор) решает задачи высшего порядка. В феноменальном мире — «заместитель дьявола», как называет его Катя, а в ноуменальном он стремится к познанию бога. И нет никакой другой реальности. Не о другом измерении речь! Это распад героя на две субличности делит мир надвое. Это два пути, выбор между которыми в главе «Раздвоение» и завязывает всю конструкцию повествования. Для пробужденного же героя оба мира соединяются.

Любопытно и то, как меняется язык автора в описании разных миров. Динамично-стильное изложение феноменальной части («Модные этикетки дорогих брендов. Модная прическа. Модный макияж. Модным было даже выражение ее лица, покрытое скукой. Лишь при виде приятных знакомцев на лице вырисовывалась правильная улыбка, и лицо снова приходило в исходное модное состояние») вдруг становится медлительноархаичным в ноуменальной:

«— Поднявшийся сюда достоин такой награды, как вечность, — вместо приветствия сказал он скрипучим голосом. — Мое имя Карлос, а как зовут вас, молодой человек?

— Артем, — представился наш путешественник и, не удержавшись, спросил: — Кто вы?