— Сати! Я там нашел сауну! Как насчет растопить и погреться?! — постучался я в комнату девушки.

— Какую еще са-у-ну? — по слогам произнесла Бхоль незнакомое слово.

Я напряг извилины и нашел подходящее слово в местном языке:

— Баня?

— В особняке нет бани! — заявила Сати.

Я привел ученицу-практика в дальний конец особняка и показал найденное помещение с выходом на задний двор.

— Это комната для тренировки Цинь. Здесь закаляется тело пламетворца. В особняке имеется все для развития дара наследника правящего рода Чай, и комната огнестойкости является частью комплекса.

— Класс! Тогда как растопить сауну? Я не вижу печи.

— Но ведь вы зовете себя кочегаром, — покачала она головой в недоумении.

У слова кочегар, конечно, имелся свой перевод на местный язык. «Циджар» — дающий тепло или что-то в этом роде. Я пользовался данным словом, но плохо понимал тонкости.

— Допустим. Но как нагреть камень? Дровами обложить снизу? — присел я на корточки перед валуном.

— Вам вместе с памятью и разум отшибло, молодой господин, — закатила глаза Сати.

Девушка подошла к отверстию в камне, просунула внутрь руку и прикрыла глаза, сосредоточившись. Из дыры взметнулись серые язычки пламени, которые в числе прочего лизали и кожу Бхоль. Однако девушка не покрывалась ожогами и не спешила кричать от боли. Даже развевающиеся волосы Сати не повредились от дикого жара. Серый огонь словно бы не трогал хозяйку, но что-то мне подсказывало, что дело не в духовном огне. Дело, скорее, в крепости тела практика. В его огнестойкости, которую и тренировали в данном помещении. Похоже, эти чайфусские йоги так закалили свое тело, что даже духовный огонь их не страшил.

Я помнил ощущения от черного огня. Он давал не так много жара. Черный огонь на своей руке можно было терпеть. Но серый огонь Сати казался намного горячее. Почувствовав неприятное жжение, я отошел подальше. Тело Ли Кона, вернее мое тело, еще не было готово к тому, чтобы противостоять стихии.