Сати стояла позади меня и разбрасывала жгучую воду, уничтожая зомби. На тех тварей, что имели защиту из чернильного покрова, жидкость действовала хуже, но тоже проедала барьер и наносила повреждения. Некоторые зомби, сумевшие обойти меня сбоку, натыкались на клинок Сати.

Набрасывались зомби как-то бездумно. Вероятно, от ума самого человека в них мало осталось. Даже семейка Кашшана действовала не слишком обдуманно. Они предпочитали держаться поодаль, пока мы крошили простых умертвий. Но как только воинство подошло к концу, бросились на нас в ближний бой с бездумной яростью. Сати плеснула остатки жгучей воды на: то ли жен, то ли других родственниц вождя. Ведьмы Орока принялись вопить от боли и кататься по земле, покрываясь темными струпьями. Нет, такого гарема и врагу не пожелаешь.

Я схлестнулся с Кашшаном, приняв покрытый черным склизким огнем двуручник на свой щит. Сила удара отбросила меня назад. Проклятая тьма принялась разъедать воронку. А ци и так оставалось немного.

Сати тем временем сошлась с дряхлым дедом, утыканным перьями кулмраца и носящим его клюв вместо шлема. Спутница сделала обманное движение и бросилась к раненым дамочкам. Слуги Орока постепенно восстанавливались после едкого ожога жгучей водой. В несколько движений Бхоль обезглавила женушек вождя, после чего взялась бороться с дедом, который орудовал длинной тяжелой алебардой. Несмотря на свою тщедушность, силы в руках старика было немало. Скорее всего, прыти ему подавал коктейль из проклятого огня, плещущийся в крови.

Во время следующей атаки Кашшана, я сформировал аккуратный Разрез и ударил по падающему мечу. Хлопок серого огня отбросил оружие в сторону. Благодаря скоростной особенности я был первым, кто восстановился после сшибки. Кочеранг врезался в шею вождя, пробив черный барьер. Лезвие пробило шею наполовину.

Темный клинок разрушил мою тающую от недостатка ци воронку. На последних крупицах духовной энергии я сформировал еще один Разрез и довершил начатое. Голова Кашшана улетела прочь, а из раны на шее вождя взметнулся фонтан чернильного огня. Я еле успел убраться подальше. Сати не без труда взяла верх над прытким дедком, моя помощь ей не понадобилась. Бойня над племенем Тургол завершилась.

— Спасибо за гостеприимство, вождь, — взмахнул я кочерангом, сбрасывая остатки липкого темного огня с оружия. — Похоже, в Степях лучше не хаживать без запаса жгучелиста…

— Угу… — односложно согласилась Сати.

Затем настал черед муторной и нудной работенки. Мы расчленяли и добивали еще дергающихся умертвий и культистов Орока. Слуги лунного бога оказались на диво живучи. По слухам, если бы у них была возможность приложить голову или конечности к телу, то они бы восстановились в кратчайшие сроки.

Бхоль знала основные методы борьбы с нечистью, я лишь следовал ее советам. Мы разломали несколько повозок и сложили большое кострище. Туда стащили останки тех монстров, что не сгорели. С помощью одной нормальной лошадки повалили все юрты и свезли туда же. После чего подожгли. Предсмертные вопли служителей Орока отдавались в душе чувственной музыкой. Всепоглощающий огонь пожирал все, и даже темная субстанция Орока не могла долго сопротивляться.

Мы бегло обыскали юрты и карманы одеяний старшей семьи, но ничего ценного не нашли, кроме нескольких серебряных побрякушек. То ли сбережений у бедного племени не было, то ли они сгинули где-то в огненном измерении. Мы лишь собрали оружие и другие металлические предметы и скинули в отдельную телегу. Хотя, по словам Сати, оружие надо будет еще обработать жгучей водой на всякий случай. Также подобрали Темные сердца умертвий, что остались после зомби. Они в целом были почти идентичны сердцам утопцев — их можно было использовать как замену. Я думал, что для Микстуры придется затовариваться сердцами у алхимиков, но судьба дала нам возможность поохотиться на нечисть самим. Хоть мы о том и не просили.

Как ни странно, не все лошади кочевников являлись обращенными. Бхоль не была уверена, но предположила, что в таком случае их придется кормить плотью, и так никакой еды не напасешься. Поэтому и обычных лошадей оставили, чтобы было кому перевозить табор на новое место. Удивительно, что племя продолжало делать вид, будто живет нормальной жизнью. Отара местных овец у них сохранилась. Выглядели животные забавно: меньше земных овец, и у них отсутствовала четко выраженная шея и голова. Походили на маленьких тюленей на ножках, покрытых серой шерстью. Эдакие забавные пугливые комочки шерсти.

Потеряв пастухов, овечки и лошади разбрелись по степи. Наверное, с них тоже можно было выручить неплохую сумму денег. К счастью или нет, но нас избавили от данной почетной обязанности проезжающие всадники. Неизвестные на лошадях скакали мимо и заметили большой костер, который мы развели. Мы с Сати настороженно следили за действиями всадников — кто знает, вдруг это очередная шайка культистов?

— Приветствуем! — помахал я рукой, изобразив добродушное выражение лица, чему, скорее всего, мешали многочисленные шрамы и грязь.

Позади меня пылало адское пламя, в котором еще чудились затихающие стоны слуг Орока. Юрты потрескивали в огромном костре. Подъехавший поближе всадник почему-то резко развернулся и поскакал прочь.

Неизвестные принялись гнать бесхозную отару овец прочь, лошадей тоже убежавших разыскали, наверное. Лучи прожектора Злодни не могли высветить все, что происходило в ночных степях. По-видимому, кража скотины у соседнего племени здесь в порядке вещей. Особенно, если племени больше нет. Мы с животиной возиться не стали. Запрягли найденную ранее лошадку в подготовленную телегу с хламом и покатили прочь. Ночевать рядом с лагерем умертвий никто из нас не хотел.

Найдя укрытие возле небольшого холма, мы остановились на ночь. Поев, Сати сразу отправилась на боковую, подстелив одеяло и окутавшись легкой Греющей аурой. Да и я тоже принялся укладываться.

— Сестрица, истребляющая нечисть… не возражаешь, если я рядом устроюсь?

— Что? Зачем? — приподняла голову Сати. — Я же говорила, что давала обет на отношения!

— Я не собираюсь нарушать твой обет. Мне просто интересно, где начинаются отношения, а где просто дружеские посиделки? Мы с тобой пережили много интимных моментов во время путешествия. Что если я нарушу твой обет случайно, когда полезу перевязывать раны?