— Я вложил в это все деньги. Проклятье! Акции моего банка подскочили до небес, когда их начали активно скупать. Я должен был бы радоваться, а вот поди ж ты — терплю на этом одни убытки. Кроме того, есть несколько акционеров, которые никогда не продадут свои акции. Но ведь на них тоже могут надавить. Я сильно встревожен. Я стал плохо спать и почти ничего не ем. Эти люди могут даже попытаться убить меня в надежде на то, что им проще будет иметь дело с наследниками. Поэтому при мне теперь всегда заряженный пистолет. Я хочу, чтобы вы все это прекратили.

Я кивнул.

— Нам необходимо поговорить с вашим племянником. У вас есть адвокат?

— Да. Именно он посоветовал мне обратиться к вам.

— В таком случае, вы не зря платите ему деньги… Он официально представляет вашего племянника?

Банкир кивнул.

— Я также должна встретиться с вашим адвокатом, — произнесла Франсуаз, — тогда мы решим, что делать дальше.

Я кисло посмотрел на банкира. Он вещал добрых полчаса, но за все это время я так и не услышал ответа на заданный мной вопрос. Не хотел бы я быть вкладчиком его банка, которому потребовалось срочно снять со счета наличность, — наверняка вместо нее я получил бы цветной буклет «История и величие семьи Картер» в целлофанированной обложке.

— Вы так и не рассказали нам о своих отношениях с племянником, — напомнил я. — Почему о нем не позаботился его отец?

— Боб — его назвали в честь отца, — произнес банкир, после чего извлек из себя нечто вроде «э-э-э-э».

Мне не терпелось узнать побольше о парне, которого отец назвал в свою честь, но я решил не торопить нашего клиента, чтобы не сбивать его с мысли.

— Когда я выкупил долю Боба, тот отошел от дел, — наконец сказал Картер. Его лицо яростно говорило мне, что каким бы низким и гнусным ни был этот поступок, он все же должен быть оправдан подавляющим большинством голосов. — Он вложил деньги в наш банк и жил на проценты. Поймите, мистер Амбрустер, я очень люблю своего брата, но… Боб слишком слабохарактерный. А Кларенсу всегда был необходим кто-то, на кого он мог бы опереться, получить поддержку, совет, кто мог бы его вовремя отругать и вовремя похвалить.

— Вы хотите сказать, что заменили своему племяннику отца?

— Нет, — в голосе Джейсона Картера звучала горечь сожаления. — К сожалению, я не смог. У меня самого двое детей, и я делал все, чтобы Кларенс чувствовал себя таким же моим сыном, как и они, но… Дело в том, что Боб ревновал меня. К моему успеху, к моим способностям. У него никогда не было амбиций, он не хотел достигать вершины, ему прекрасно живется в его маленьком домике в Вентуре — но ему всегда было больно сознавать, что он отказался от того, что получил я.

— Он мешал вашему общению с племянником?

Банкир снова замялся. Ему с трудом давалась эта речь о собственном брате. За свои шестьдесят два года он так и не сумел понять, как это один из Картеров смог отказаться от успеха.

— Дело не в этом. Поймите, я сам не хотел вставать между отцом и сыном. Мне казалось, что я не имею на это морального права. Теперь я раскаиваюсь. Если бы Кларенс видел во мне второго отца, — ничего не случилось. Но тогда я был уверен, что поступаю правильно. Представьте себе — я, то в президентском кабинете, то в лимузине, постоянно совершающий многомиллионные операции — и его отец, безвылазно сидящий в Вентуре. Пока была жива Сьюзен, жена Боба, все было еще ничего. Но потом…

Я смотрел на этого человека, и мне начинало казаться, что я его понимаю. Когда строишь семейную империю, надо тщательно оберегать каждую башню своего замка. Но одну из них он доверил брату — и тот почти, что сдал ее врагу. Хорош Кларенс или плох, убийца он или нет, — он часть империи Картеров, и его надо спасать любой ценой.

Я откинулся на спинку кресла и задумался о сумме аванса.

Сержант Роупер поднял глаза и посмотрел на солнце. Раскаленный желток медленно жарился в голубой яичнице неба.