– Добры день, – ответил удивленный цыган и добавил: – Анатыр, туме, джанон ромено?

Пушкин весело засмеялся и ответил:

– А ту надыкхеса, сомырым кокоро?

– Похоже-то похоже, что вы здешний барин. Но мы вас раньше не видели… А ее, – он кивнул на девушку, – мы знаем, она дочка Михаилы Иваныча… Красавица!.. Зачем пожаловали?

– Да вот пришел в гости к себе звать. Хочу песни ваши послушать. Люблю цыганские песни и много их знаю.

На разговор из шатра вышла цыганка с маленьким цыганенком на руках. Низко поклонилась и сразу же начала свое:

– Погадаем, жизненок, погадаем, краля!

– Ну, мне гадать, я сам гадать умею, а вот ты ей погадай, да хорошенько, хорошенько…

Цыганка протянула руку:

– Положи денежку… На кого гадать будем?

И она лукаво глянула на Пушкина.

Пушкин вынул из кармана золотой и положил гадалке на ладонь. Глаза цыганки вспыхнули радостью.

– А теперь, жизненок, иди… Это наше бабье дело… А ты, дитенок, иди сюда!

Женщины отошли в сторону, уселись у костра, и началось гаданье.

Пушкин подошел к молодому цыгану. Залюбовался красивой лошадью.

– Меняться будем! У меня конь-огонь!

– А мои чем хуже? – отвечал цыган. – Попробуй!

Пушкин лихо вскочил на коня и понесся вскачь по Тригорскому проселку. Цыган вдогонку стал стрелять кнутом – трах! трах! трах!..

…Когда пришло время уходить, она низко поклонилась гадалке и еле слышно промолвила:

– За ваши речи – бог вам навстречу!