– Почему именно сейчас?
– Почему сейчас? – Меллори рассеянно посмотрел куда-то вдаль и тихо произнес: – Потому, что другого случая может и не быть.
Рейнольдс удивленно взглянул на него. Впервые в его взгляде не было враждебности и недоверия. Только любопытство и что-то похожее на понимание.
На плато Ивеничи колонна продолжала неумолимо двигаться вперед, но назвать её колонной солдат язык не поворачивался. Они вообще не походили на человеческие существа. Доведенные до крайнего истощения, с перекошенными от напряжения лицами, они медленно продвигались, автоматически переставляя затекшие непослушные ноги, словно зомби – вставшие из могил мертвецы. То тут, то там кто-нибудь спотыкался и падал, чтобы уже не подняться больше. Его оттаскивали в сторону, к остальным бедолагам, которых заботливые партизанки пытались привести в чувство. Они растирали отмороженные конечности и вливали в горло ослабших товарищей щедрые порции горячего супа и крепкой ракии.
Капитан Вланович повернулся к полковнику Вису. Лицо его исказило страдание, голос был хриплый и глухой.
– Это безумие, полковник, безумие! Вы сами видите, что это невозможно. Нам никогда не успеть. Взгляните – за первые два часа выбыли из строя двести пятьдесят человек. Кислородное голодание, холод, колоссальные физические нагрузки… Это безумие.
– Сама война – безумие, – спокойно заметил Вис. – Дайте радиограмму. Нам потребуется ещё пятьсот человек.
ГЛАВА 8. ПЯТНИЦА. 15.00-21.15
Решающий момент наступил, Меллори знал это. Он взглянул на Андреа, Миллера, Рейнольдса и Гроувса и понял, что им это тоже ясно. На их лицах, как в зеркале, отражались его собственные ощущения:
крайняя степень напряжения, готовность в любую секунду взорваться и перейти к решительным действиям.
Подобный момент истины наступал всегда, срывая с людей все наносное. Тогда становилось ясно, кто чего стоит. Он надеялся, что Рейнольдс и Гроувс проявят себя с лучшей стороны. О Миллере и Андреа беспокоиться не приходилось – слишком хорошо они знали друг друга. Миллер, когда, казалось, все потеряно, был способен на невозможное. А обычно благодушно настроенный Андреа превращался в совершенно другого человека – невероятную комбинацию холодного рассудка и беспощадной стремительной силы. Меллори никогда прежде не доводилось встречаться с подобным феноменом. Когда Меллори заговорил, голос его звучал, как всегда, спокойно и бесстрастно.
– Мы отправляемся в четыре часа. Сейчас три. Если повезет, захватим их врасплох. Все ясно? Рейнольдс спросил неуверенно:
– Вы хотите сказать, что если что-нибудь сорвется, нам придется применить оружие?
– Вам придется стрелять. И стрелять наверняка. Вы должны убивать. Это приказ, сержант.
– Бог свидетель, – сказал Рейнольдс, – я не могу понять, что происходит. – По выражению его лица было понятно, что он уже отчаялся разобраться в ситуации.
Меллори и Андреа вышли из барака и небрежной походкой направились к резиденции Нойфельда. Меллори сказал:
– Если не мы их, то они нас, понимаешь?
– Понимаю. А где Петар и Мария?
– Может быть, спят? Они вышли из барака пару часов назад. Мы заберем их позже.
– Как бы поздно не было… Они очень рискуют, старина Кейт.