Отмечать знакомство пришлось по-простому, на кухне чаем и коронным блюдом, изобретенным в студенческие годы — в период тотального безденежья.
Слипшиеся комом пельмени были извлечены из морозилки, после нарезаны ножом на пластики в палец толщиной. Потом обжарены на сковороде до бронзовой корочки.
Вика разложила получившиеся пельменные соты на тарелки, украсила сбоку зеленым горошком. Себе я добавил маслины и майонез. Моя напарница от добавок отказалась.
Она жевала жареные пельмени, запивала сладким чаем и нахваливала. Так искренне, так непосредственно, что в душе моей поселилось сомнение. Мне вдруг показалось, что с возрастом ее я слишком погорячился.
— Вика, — спросил я, — а сколько тебе лет?
Она смутилась, склонила голову и сделала вид, что жует. Я выждал пару минут и повторил вопрос:
— Так сколько?
— Семнадцать, — сказала она, не поднимая глаз. — Но скоро будет восемнадцать. Честно-честно!
Я хмыкнул, не сдержался, спросил:
— Когда?
Голова ее опустилась еще ниже. И она почти прошептала:
— В апреле.
В апреле, значит. Охохонюшки, вот влип. Повесили на мою шею это дите. Хотя, чего греха таить, девчонка — прелесть и умница. С этим не поспоришь. Интересно, а родители в курсе, что с ней и где она? Отвечая на мой невысказанный вопрос, Вика затараторила:
— Ты не волнуйся, мама знает! Она разрешила. С ней Слава говорил.
Знает, так знает. Я пожал плечами. Кто я такой, чтобы указывать ее матери? Я со своей столько лет разобраться не мог. Тем более Слава… От мысли о Лисе, меня перекосило, как от лимона. Я глянул на выжидающее лицо девчонки и предложил:
— А хочешь, я тебе ананасы открою?
Она расплылась в улыбке и кивнула. Больше тему возраста, Лиса и мамы мы не поднимали.
Спать легли рано. Знакомых книг в избушке я не нашел. А у телевизора, как на зло, не оказалось антенны. Смотреть на десерт бред под названием «Сеанс Кашпировского» не хотелось от слова совсем. Вика запустила было руку на полку, вынула оттуда «Спящую красавицу», узрела совсем не сказочную картинку, отчаянно запунцовела, вернула кассету на место, укоризненно поглядела на меня и гордо удалилась.
Жутко захотелось крикнуть ей в след: «Ты все не так поняла! Это не мое!» Но это показалось мне совсем уж глупым, и я сдержался. Просто дождался, когда закроется дверь в ее комнате, сгреб с полки всю порнуху и прямо под дождем вынес в сарай. Подальше от греха, чтоб не мозолила глаза и не вводила девчонку в смущение. Потом выключил свет и улегся в кровать.
Уснуть оказалось совсем непростой задачей. С наступлением темноты комарье словно сорвалось с цепи. Носилось по комнате, пищало, лезло в нос. Вспомнилось нетленное: «Имя им легион!» Легион этих тварей пытался отведать моей крови. Я укутался с головой, оставив в одеяле щель размером в два пальца, чтобы было как дышать.