— Ты говоришь о ведьме, которая использовала для обращения магический пояс из шкуры одного из наших?
— Да, — сказала я.
— И что стало с этой ведьмой?
— Умерла, — ответила я.
— Так они действительно все мертвы, все те, кто причинил тебе боль?
— Да, — произнесла я.
Он посмотрел на Ашера.
— Джейк рассказал нам, что с вами сделала церковь. Можно мне посмотреть?
Ашер подошел совершенно бесшумно, так тихо, как мог научиться двигаться лишь проживший столетия. Он убрал волосы в сторону, открывая свои шрамы на лице.
Мефистофель подполз к нему на коленях и без спроса коснулся лица Ашера, и, как и у меня, проследил его шрамы кончиками пальцев. Я знала, насколько деликатным было это прикосновение, как случайное касание крыльев бабочки. Ашер никак не реагировал, пока его трогал другой мужчина.
— Мой кузен Мартино стал бы сильно завидовать.
Ашер посмотрел на меня. Я спросила:
— Завидовать чему?
— Мартино думает, что он — самый красивый мужчина на свете, но он Ашеру и в подметки не годится. Или Жан-Клоду, если на то пошло, но все равно ты — самый красивый мужчина, которого я когда-либо видел.
Ашер отодвинулся от него, позволив волосам прикрыть его лицо.
— Ты только что касался моих шрамов; ты знаешь, что это — неправда.
— Изуродована всего лишь небольшая часть твоего лица, — он потянулся, чтобы коснуться шрамов снова. Ашер повернул свою голову так, чтобы Мефистофель не смог до них дотронуться. Но тот был настойчивым мальчиком, и его большой палец скользнул по нижней губе Ашера.
Ашер отдернулся:
— Зачем ты это сделал?
— Потому что захотел, — ответил он так, словно в этом был какой-то особенный смысл, и предполагаю, что действительно был.