Книги

Пульсация. Книга 1. Марк

22
18
20
22
24
26
28
30

О Марке Гордоне, фотографе Заке, об их попытке изнасилования и даже о только что выстраданных чувствах ужаса и боли было моментально забыто, будто содрано или смято одним резким рывком чьей-то невидимой длани. В итоге остался лишь один единственный образ – первостепенно значимый, исключительный и самый-самый сверхважный.

Да кто вообще мог предположить, что столь редчайший в жизни шанс мог выпасть в самый худший для Эльвиры Бабич день? Неужели кто-то теперь станет её за это осуждать? Сетовать на то, что она не побежала, как того и требуется, либо в полицию, либо домой, и не спряталась от всего мира, посыпая голову пеплом, а решила воспользоваться совершенно другим путем. Просто взяла и сделала это, прекрасно понимая, что иной возможности у неё уже никогда больше не появится. Даже сейчас он казался слишком хрупким и едва осязаемым, почти иллюзорным, готовым в любую секунду раствориться в воздухе, выскользнув из твоих дрожащих пальчиков незримой нитью дышащей на ладан мечты.

Так что, как бы это ни банально звучало, но – либо сейчас, либо никогда!

И Элли за ней пошла. Вернее, потянулась, почти не соображая, что делает, потому что эта грёбаная нить скрутила её воспалённый рассудок и волю, превратив в подобие глупого ослика, бездумно шагающего за морковкой. Просто шла, ничего конкретного не преследуя и не планируя, будто под воздействием сильнейшего наркотика или гипнотического транса. Приближаясь к блондинке и совершенно при этом не зная, что будет дальше говорить или делать, когда достигнет намеченной цели. Хотя меньше всего в те моменты девушка ожидала возобновившейся атаки из панического страха и беспричинного волнения. Кто бы мог подумать, что девичья робость и до смешного наивная неловкость перед лицом этой женщины сумеют вытеснить практически весь кошмар недавно пережитого потрясения.

– Извините… – попытка привлечь к себе внимание с помощью банальной фразы закончилась первой неудачей. Собственный голос перестал слушаться своей владелицы.

Пришлось прокашляться, чем собственно, Элл и привлекла себе внимание Кэрролл. Та наконец-то обернулась к девушке, правда, не сразу. Видимо, просто решила проверить, кто это так настойчиво кашляет за её спиной.

В этот раз бездонные омуты серо-зелёных глаз молодой блондинки были скрыты за чёрными стёклами солнцезащитных очков. Возможность вновь увидеть их глубокий и до головокружения чарующий взгляд вдруг оказалась до обидного недосягаемой. В какой-то степени это было не совсем хорошо.

– Солнышко, это снова ты? Что-то опять случилось? – губы Лиз выдали явно дежурную для всех случаев жизни совершенную улыбку щедрой благодетельницы и всё равно эффект воздействия был таким же ошеломительным, если не более того. Хотелось по-идиотски заулыбаться в ответ (причём до ушей) и смотреть, вернее, любоваться этим лицом хоть до скончания веков.

– Я думала, ты ушла из ателье ещё до меня.

Да уж, косяк тот ещё. Хотя, на вряд ли Элли примется сейчас рассказывать, что же на самом деле её так задержало в салоне и невольным свидетелем каких именно событий ей пришлось стать всего несколько минут назад. Что-то ей подсказывало, Кэрролл на вряд ли понравится, как вся история, так и отдельные её части.

– П-простите! Бога ради, простите меня за мою назойливость, просто… Мне хотелось узнать. Вы… вы случайно не Элизабет Кэрролл из «Вёрджл-Флеш»?

Ответная улыбка от всемирно известного фотографа послужила стопроцентным доказательством всем недавним сомнениям Элл. Да и Лиз не стала пугливо оглядываться по сторонам, открещиваясь от приставшего к ней фаната.

– Ты знаешь, кто такая Элизабет Кэрролл?

– Конечно, знаю! – Эльвира, разволновавшись не на шутку, резко запнулась, чувствуя, как её снова начинает штормить от подскочившего кардиодавления. – Вас называют Леонардом да Винчи современной фотографии… хотя, лично вам этот эпитет никогда не нравился.

Левая бровь Кэрролл изогнулась тёмной дугой над оправой очков, но едва ли по данной реакции можно было определить её истинные чувства к услышанному.

– Надо же. Довольно неожиданно услышать нечто подобное из уст столь юной особы. А ты что, милая, тоже увлекаешься фотографией?

Опять пришлось смущаться, краснеть и цепенеть, в какой-то момент резко осознавая, что не имеешь никакого понятия, как правильно себя вести в подобных ситуациях и какие использовать обороты речи, чтобы не выглядеть провинциальной Элизой Дулиттл*. Но как же Элл хотелось хоть чем-то заинтересовать эту бесподобную женщину. А попасть в «Вёрждл-Флэш» – это вообще предел всех мечтаний!

Стоять перед самой Лиз Кэрролл и даже не попытаться воспользоваться представившимся шансом?..

– Вообще-то, нет… По большому счёту, я занимаюсь сценическим искусством и вроде как считаюсь начинающей актрисой. А вот именно вашим творчеством увлекалась ещё со школьных времен. Собирала все тогдашние шедевры буквально по крупицам – из журналов и интернета (само собой), и даже из газет. Сейчас на моём компьютере хранится чуть ли не полная коллекция всех ваших работ, когда-либо и где-либо появлявшихся на просторах виртуальной сети. А о том, сколько ваша компания подарила мировой киноиндустрии талантливых актёров, композиторов и даже режиссёров, можно вообще говорить, не останавливаясь, несколько часов подряд. Я уже молчу обо всех ваших знакомствах со знаменитостями первой величины из всесторонних сфер глобального рынка. Боюсь, мне всего моего воображения не хватит, чтобы перечислить хотя бы малую часть вашей профессиональной деятельности, и я… я…

– Я поняла тебя, солнышко. И спасибо за столь впечатляющую речь о всех моих трудовых достижениях. – Лиз довольно изящно перебила сбивчивый монолог юной поклонницы, не особо удивляясь услышанному, как и тому факту, из чьих уст всё это сейчас звучало. – Кстати, ты собираешь с таким же страстным увлечением работы и других не менее талантливых фотохудожников?