Евгений Германович вернулся домой через несколько дней, похудевший, обросший седой щетиной и пропахший больничными запахами. Его встретил ошалевший от счастья кот. Одним махом взлетел на плечи, потерся, принюхался. Пахло чужим, совсем незнакомым, щетина кололась, но все попытки хозяина снять его с плеча и поставить на пол он отверг, вцепился когтями намертво, так на плече и въехал в комнату. Сели в кресло, осмотрелись. Тишка согласился перебраться на колени, при условии, что левой рукой хозяин будет гладить ему спину, а правой почесывать за ухом. На всякий случай вцепился когтями в джинсы.

— Тиша, ты прости меня, о тебе-то я не подумал, — Евгений Германович виновато наглаживал и заискивающе чесал. — Давно я водки не пил, разучился. Больше не буду, обещаю. И тебя споил. Как ты тут без меня? Спасибо Надежде Петровне, что не бросила тебя.

Помолчали. Только Тихон увлеченно мурлыкал и топтался на коленях у хозяина всеми четырьмя лапами.

— Давай я вымоюсь, одежду в стирку закину, поем нормально, — расписывал планы на ближайшее будущее Евгений Германович. — А потом мы с тобой сядем и подумаем, что да как. Раз мы с тобой вдвоем остались, вдвоем и думать будем. А фотографию ты, что ли, уронил? Ну ты даешь, Тихон. Я всегда подозревал, что ты умнее, чем хочешь казаться. А письмо? Письмо ты куда дел? Или я куда дел?

Кот вспомнил, что он дал слово, и промолчал. В конце концов, Надежда Петровна свою часть договора выполнила.

Весь день Тишка, не отходя ни на шаг, ходил за Евгением Германовичем, даже в туалет бегал стремглав, две лапы там, две уже здесь. На голубей за окном не отвлекался, ну их, дурней. И даже любимый им сеанс просмотра стирки белья в машине пропустил. Рассердился, когда пришла соседка. Нет, конечно, он был ей благодарен и за кормежку, и за сочувствие, но сегодня он не собирался делить хозяина ни с кем.

Когда в дверь позвонили, Евгений Германович не хотел открывать, потому что сил не было ни с кем разговаривать, и видеть никого не хотелось. Но подумал, что вот так, без предупреждения, могла прийти только соседка, а ей он, как ни крути, всем обязан — от спасения жизни до благополучия Тихона. Пришлось открыть.

— С возвращением, Евгень Германыч! — соседка подалась вперед, желая его обнять, но он сделал вид, что не понял. — Дом в порядке, кот в порядке. Поесть нашли? Я там печень приготовила, и пюре, все в кастрюльках в холодильнике. Надо было сразу ко мне зайти, я бы…

Она опять сделала движение вперед, намереваясь пройти, но Тихон и Евгений Германович опять не поняли ее намерений и в сторону не отодвинулись. Евгений Германович радушно улыбался и всячески благодарил, Тихон хмурился и молчал.

— Ну и хорошо, вы отдыхайте, я завтра зайду непременно. За вами теперь следить надо.

— За мной? — удивился Евгений Германович. — Зачем?

— Ну как… — растерялась соседка. — Такое дело…

— Да какое дело, что вы, — отмахнулся он. — Выпил лишнего, да таблетки перепутал. С кем не бывает.

— А… ну да, да. С кем не бывает… — закивала Надежда Петровна. — А хотите, я вам готовить буду, пока ваша… Пока… Она же уехала опять, как я поняла.

— Да не стоит. Я и сам готовить умею, одному мне много ли надо. Не в первый раз мы с Тишкой на хозяйстве остаемся.

Соседка мялась, не зная, как предложить свою помощь и не выдать лишнюю осведомленность.

— А Аня когда вернется?

— Через месяц примерно. Вы простите, пожалуйста, но я еще не очень хорошо себя чувствую…

— Конечно-конечно, не буду мешать, — заторопилась Надежда Петровна и нелогично закончила, — так я завтра зайду!

— Заходите, — вздохнув, согласился Евгений Германович, понимая, что вариантов у него, собственно, и нет. Захочет заходить — будет заходить, не выгонишь.