Б: Нет, я помогу вам чем только смогу. Не хочу, чтобы вы плохо обо мне думали.

Р: Ну что вы, ни в коем случае. Тогда не могли бы вы рассказать, что именно вы делали после смерти матери?

Б (в недоумении): Мы сели обедать. И тетя Морген сказала, чтобы я не волновалась.

Р: Не волновалась? Вы, наверное, хотели сказать, не убивалась?

Б: Не волновалась. Мы обедали, и тетя Морген сказала, чтобы я не волновалась. Тетя Морген сказала, что слезами горю не поможешь. Тетя Морген плакала. Это было ужасно.

Р (удивленно): По-вашему, тетя напрасно горевала?

Б: Так ведь слезами горю не поможешь.

Р (со смехом): А вы циничны, Бет.

Б: Вовсе нет. Я ни о ком не думаю дурно.

После разговора с Бет, пусть и безрезультатного, я не спешил иметь дело с Бетси. И все же мне стало очевидно: того, что я не смог получить от Элизабет и Бет, нужно добиться от Бетси – поэтому, лишив себя удовольствия любоваться миловидным лицом Бет, я нехотя перешел к Бетси. Я знал, что она меня не видит, однако постарался сохранить самообладание и ровный тон, когда лицо Бет скривилось в мерзкой ухмылке.

Р: Приветствую вас, Бетси. Надеюсь, вы в добром здравии.

Б-и (насмешливо): От других толку нет, поэтому ты пришел ко мне.

Р: Я надеялся, вы расскажете мне…

Б-и: Знаю-знаю, слышала (с презрением). И что, ты думал, они расскажут?

Р: …о вашей матери.

Б-и: О моей матери? Думаешь, я считаю эту несчастную своей матерью? Может быть (с вызовом), у меня своя мать, вопросозадаватель.

И если это так, подумал я, она дьявольское отродье, обреченное на вечные муки.

Р: В таком случае о матери мисс Р.

Б-и: А ты, что ли, отец? (Пронзительный смех.)

Р: О матери мисс Р., которая умерла несколько лет назад. Матери Элизабет.