– Прекрасно, – согласился мистер Эрроу. – Я часто об этом думал.

– Я всегда старалась воспринимать ее как собственную дочь. – Тетя Морген мельком улыбнулась племяннице, отчего слова ее приобрели почти трогательную искренность.

Послав тете ответную улыбку, Элизабет потерлась шеей о спинку кресла.

– … Эдмунда, – продолжила свой рассказ миссис Эрроу.

– Я не поняла, – переспросила тетя Морген, – масть была коричневая?

– Абрикосовая.

– Поэтому пришлось так далеко ехать, – пояснил мистер Эрроу. – Мы хотели правильный окрас. Потом, конечно, оказалось, что ездили мы зря, – с сожалением добавил он.

– И правда, обидно, – кивнула тетя Морген.

– Естественно, нам ничего не оставалось, как взять черного. – Миссис Эрроу пожала плечами, словно желая показать всю безвыходность их положения.

Мистер Эрроу положил руку жене на плечо.

– Теперь это уже не имеет значения. Как насчет небольшой музыкальной паузы? У Элизабет прошла голова?

– Мне лучше, – отозвалась Элизабет.

– Ну что ж. – Мистер Эрроу устремился к роялю. – Рут? Ты не подыграешь мне? – Когда жена подошла, он спросил у тети Морген: – Какую? «Мандалай»?

– Чудесно, – ответила тетя Морген, поудобнее устроившись в кресле и по-хозяйски придвинув к себе графин с шерри. – Изумительная песня, лучше и быть не может.

Элизабет открыла глаза. Вместо вступления к «Дороге в Мандалай» в комнате воцарилась тишина.

– Я ведь спросил. – Мистер Эрроу закрыл стоявшие на рояле ноты. – Извини, Элизабет. Я спросил, прошла ли у тебя голова. Спросил же, – повторил он, обращаясь к жене.

– Вообще-то да, Элизабет, – подтвердила миссис Эрроу. – Никто не заставляет тебя слушать.

– Простите? – недоуменно переспросила Элизабет. – Но я хочу послушать, как поет мистер Эрроу.

– Если это была шутка, – заметила тетя Морген, – то крайне неудачная, Элизабет.

– Я не понимаю, тетя.