Здесь ножницы обрезали текст, оставив Марка с тревожным чувством незавершенности. Он перечитал вырезку, очень довольный тем, что Буря вернулась к девичьей фамилии, которой подписывает работы. Он старательно спрятал вырезку в бумажник и долго сидел в кресле, глядя на стену, пока не уснул одетый.
Дверь открыла молодая зулусская девушка, не старше шестнадцати. Она была одета в традиционное белое хлопчатобумажное платье няни и держала на руках маленького Джона.
Няня и ребенок смотрели на Марка большими серьезными глазами, но няня испытала явное облегчение, когда Марк заговорил с ней на беглом зулусском.
При звуках голоса Марка Джон испустил восторженный вопль, который мог означать узнавание, но скорее всего был просто дружеским приветствием. Он с такой силой запрыгал на руках няньки, что ей пришлось перехватить его, чтобы он не взвился в небо, как ракета. Ребенок протянул обе руки к Марку, смеясь, гукая и издавая радостные вопли, и Марк взял его у няньки, теплого, вырывающегося, пахнущего по-детски. Джон немедленно схватил Марка за волосы и попытался с корнем вырвать прядь.
Полчаса спустя, когда Марк передал ребенка круглолицей няне и пошел по крутой тропинке к берегу, вслед ему неслись гневные протестующие вопли Джона, затихшие только на расстоянии.
Марк сбросил туфли и рубашку, оставил их выше линии прилива и пошел на север, босиком по заливаемому волнами песку, оставляя отпечатки на ровной влажной поверхности.
Он прошел около мили, но никого не увидел. Песок пляжа был волнистым от небольших волн; его испещряли следы морских птиц.
Справа от него длинными стеклянными стенами вздымался прибой, зеленые гребни завертывались внутрь и обрушивались потоком белой воды с такой силой, что песок под ногами дрожал. Слева выше белого пляжа стеной поднимался густой темно-зеленый буш, а за ним далекие голубые холмы и высокое синее небо.
Он был один, пока не увидел впереди, примерно в миле от себя, другую фигуру, тоже идущую вдоль моря, маленькую и одинокую; фигура двигалась к нему и была еще слишком далеко, чтобы понять, мужчина это или женщина, друг или незнакомец.
Марк пошел быстрее, и фигура приблизилась, стала видна отчетливее.
Марк побежал. Фигура перед ним внезапно остановилась и стояла неподвижно, как готовая взлететь птица.
Вдруг эта неподвижность взорвалась, фигура устремилась к нему.
Это была женщина — ветер развевал ее длинные темные волосы, босая загорелая женщина, белозубая, с синими, очень синими глазами, и она бежала к Марку, простирая к нему руки.
Они были в спальне одни. Кроватку маленького Джона перенесли в небольшую столовую за соседней дверью, потому что он начал проявлять интерес ко всякой возне, с громкими криками одобрения высовывался из кровати и пытался вырвать деревянные перила и присоединиться к веселью.
Сейчас они наслаждались минутами удовлетворения между любовью и сном, негромко разговаривали при свече, укрывшись одной простыней, лежа на боку лицом к лицу, прижимаясь друг к другу, почти соприкасаясь губами, когда шептались.
— Но, Марк, милый, все равно это хижина, крытая тростником, и все равно это дикий буш.
— Это большая крытая тростником хижина, — возразил он.
— Ну, не знаю. Я просто не знаю, настолько ли изменилась.
— Есть только один способ узнать. Поехали со мной.