– О, конечно. Мне доставило истинное удовольствие посмотреть на его рожу…
Мне это не понравилось. Есть люди, которым нравится доставлять людям боль, создавать проблемы и неприятности и наслаждаться тем, как другие люди выкручиваются из них. Возможно, баронесса из таких… таким людям чем хуже, тем лучше…
А это плохо.
Вспышка!
Мне как раз почти удалось развернуться, и я имел возможность наблюдать все происходившее впереди, с первого мгновения до последнего. Водитель машины притормозил, видимо, чтобы повернуть куда-то – рубином вспыхнули стоп-сигналы. Потом где-то сверху что-то вспыхнуло, я понял это по мимолетному отсвету. И вся машина полыхнула, разом, как это показывают в боевиках. Обычно машины взрываются совсем по-другому, но эта взорвалась именно так, разом; ее всю окутало ярким пламенем, так, что даже контуров машины почти не было видно. На свете существовал только один тип оружия, которым можно было сотворить такое…
В голове ворохнулась мысль, что если у этого урода в руках старая модель, то там не один заряд, а два. И что этот урод сделает со вторым зарядом… о том известно лишь Сатане.
«Шмель». Реактивный термобарический огнемет. Старая модель – действительно не одно-, а двуствольная, два выстрела разом. Эта штука рассчитана для борьбы с дотами и бронетехникой, если снаряд «Шмеля» попадет в машину – даже костей не останется, один пепел.
Из машины я выскочил так быстро, как, наверное, никогда не выскакивал. За руку вытащил баронессу, потащил в подъезд – это было ближайшее укрытие, которое можно считать относительно надежным. Относительно – потому что «Шмель» по своему разрушительному действию был равен шестидюймовому фугасу, и тот, у которого в руках была эта штука, мог превратить эту римскую улицу в филиал ада на земле… В подъезде безопасно только потому, что темно, и он вряд ли сможет прицелиться. Все, кто был в машине, сгорели, это несомненно. После «Шмеля» выживших не бывает…
Баронесса не плакала – просто сжалась в комок.
Возможно, невоспитанному хаму все же удалось добиться своего. Что же, сладких снов… коллега. Эта не самая худшая смерть из возможных, бывает, что убивают неделю. А если проблемы с декомпрессией – умрешь быстрее, но так, что злейшему врагу не пожелаешь.
– Иди домой. Иди домой, поняла? Ты ничего не видела, ничего не знаешь, никаких записок не передавала. Все поняла?
– Кто… что произошло?
В сущности, скрывать уже нечего.
– Террорист. Я заметил его на вечере. Все, иди. Я тебя найду сам. Хорошо? Все поняла?
Баронесса закивала. Я спустился первым, выглянул. Толпа народа, вывалили любопытные… легко затеряться. Уже слышен вой сирен.
– Все, иди!
– Эй, cazzo…
Я как раз поднимался из метро. Метро в Риме было убогим, похожим на нью-йоркское, только с меньшим количеством линий. Неглубокого залегания, грязные станции, похожие одна на другую, изрисованные граффити поезда и переходы, никаких эскалаторов. Не то что в России – у нас станции метро строятся как подземные дворцы, привлекаются известные архитекторы, многие станции посвящены каким-то людям и событиям. Здесь же – грязно, разбитые плафоны освещения, толкутся арнаутские дилеры, торгуют героином. Недавно было нашумевшее дело – в римском метро изнасиловали и убили молодую женщину, банда издевалась над ней больше часа, но никто не пришел ей на помощь.
Нахождение в метро человека в костюме стоимостью в пять тысяч рейхсмарок – призыв к классовому насилию. Я бы не совался в это метро, да только поопасался ехать на такси – таксист запомнит. Счел, что, если мне повезет, я смогу сойти за городского сумасшедшего. Почти прокатило…
Я медленно повернулся. Четыре урода – кожаные куртки на голое тело, крысиные бородки, агрессивная злоба и убожество. Точно, арнауты или цыгане.