— Да у вас ноги промокли, Эдик, — напомнил о себе главврач очередным заботливым замечанием. — Давайте я вам носки запасные дам. Вот, натуральная шерсть. Очень тёплые.

В руках Эдика действительно откуда ни возьмись появились мягкие, лишь самую чуточку колючие носки в полоску. А сам парень плюхнулся в ближайшее кресло и, более не сопротивляясь, решил наслаждаться внезапным отдыхом и не думать пока о тьме за воротами ЖК, оказавшегося психбольницей. Он переодел носки, свои мокрые недолго думая задвинул ногой за кресло. Потом Михаил Евграфович провёл его помыть руки и лицо в такую же «домашнюю» ванную, ничуть не напоминающую общественный сортир.

Всё это как-то проходило мимо сознания, будто парень дремал на ходу. Сознание уже не хотело воспринимать новых странностей, а хотело только покоя и тишины. Глаза слипались, и Эдик лишь сверхчеловеческим усилием воли смог встряхнуться. И обнаружил себя сидящим в кресле с поджатыми под себя ногами — для пущего тепла, сейчас, наконец, начало приходить осознание того, насколько он промёрз за время от маршрутки до этого дома. Михаил Евграфыч осторожно, с профессиональной сноровкой дезинфицировал порезы, царапины и ссадины, сплошь покрывавшие лицо и руки Эдика. Делал он это молча, хотя так и казалось, что сейчас начнёт успокаивать и приговаривать нечто такое добренькое и поддерживающее.

— Ну вот и славненько, — Михаил Евграфыч последний раз прикоснулся ватным диском к лицу парня и откинулся назад, любуясь делом рук своих. — Если хотите, зеркало в ванной.

— Хочу, — язык ворочался во рту с трудом, как спросонья, Эдик помотал головой и отправился опять в уборную.

Из отражения на него смотрело осунувшееся лицо с испуганным взглядом, лоб, подбородок, щёки были испещрены глубокими царапинами, которые уже не кровоточили, благодаря стараниям доктора, но выглядели паршиво.

— Красавец! — буркнул Эдик своему зеркальному двойнику и не стал больше «любоваться», вернулся в комнату и спросил: — А телефон можно у вас тут зарядить?

— Конечно, розетка вон там, у стола.

Большой письменный стол антикварного вида занимал противоположный угол комнаты и вместе с забитым папками шкафом представлял собой рабочую зону. Эдик действительно отыскал розетку сзади стола и с удивлением увидел очередную странность — торчащий из мусорной корзины угол ноутбука. Ну, даже совсем не подлежащую ремонту технику никто не выбрасывает вот так, словно скомканный бумажный черновик. Парень задержал дыхание, сосчитал до пяти в уме, делая вид, что никак не может попасть вилкой зарядника в розетку, а когда распрямился, то по его лицу понять ничего было невозможно. Словно и не видел ничего такого. На самом деле продавцы — те ещё лицедеи, не хуже голливудских актеров, а Эдик был очень хорош в своей профессии. Сейчас, отогревшись, он отчетливо понял, что далее игнорировать происходящий вокруг бред не удастся, но если местный главврач свихнулся, то вряд ли будет мудро показывать, что ты это сразу заметил.

— Без мобилы как без рук, — пожал он плечами и открыто улыбнулся. — От мороза сел, давно уже.

— Ну, и зарядится, не беда же, — деловито кивнул Михаил Евграфыч. — А мы пока чайку выпьем, а?

По интонациям и хитрому выражению лица можно было решить, что доктор предлагает водки во время рабочего дня. Не встретив возражений, он махнул рукой в сторону второй двери из помещения, дескать, айда за мной.

Дверь вела в недлинный коридор, но разобраться в планировке дома Эдик не успел, Михаил Евграфыч ненавязчиво потянул его в сторону первой же комнаты, которая оказалась кухней-столовой. Современное оборудование, но такая же уютная атмосфера, тёмно-тёплые тона отделки, обитые мягким велюром стулья с высокими спинками. Никакого тебе кафеля, табуреток и прочего традиционно кухонного. Ведь почему-то считается, что всё удобное только для гостиных и спален, а в кухне и так сойдёт, посидеть на краешке, быстро поесть и побежать дальше.

Чайник зафыркал мгновенно, наверное, незадолго до этого уже кипятили и остыть не успел. Заварка пахнУла неизвестными пряными травами, Эдик, плюнув на все опасения, сжал кружку в ладонях и окунулся в аромат напитка. Главврач не мешал, но и не присоединился, стоящая перед ним чашка так и осталась пустой, а он ласково так, сочувственно смотрел на своего ночного гостя.

— А что здесь случилось? — осторожно поинтересовался Эдик, когда чай был почти выпит. Вопрос обтекаемый, но никто не стал бы делать вид, что ничего не происходит. Как минимум, кто-то хулиганит, если вспомнить надписи снаружи и град снежков и насмешек.

— Случилось? — лицо Михаила Евграфыча дёрнулось, как будто рябью пошло, но быть может, Эдику это только показалось. Не бывает так с человеческими лицами. — А, вы про пациентов? Да? Ну, шалят, не без этого. Сами понимаете, всё-таки… психи.

Последнее слово доктор произнёс хихикающим шёпотом и рассмеялся, тоже тихонько, вполголоса. На миг у Эдика похолодело где-то ниже диафрагмы, встал мёрзлым комком воздух в горле. Не этот ли врач тут самый главный «псих»?

— Прошу прощения, — доктор снова был серьёзен, — за непрофессиональный термин. Но иногда их просто иначе и не назовёшь. В самом деле, где это видано, на стенах писать, замки ломать, вам вон сколько неприятностей доставили. Вы уж простите, я недосмотрел.

— Нет-нет, подождите. — Эдик сделал последний глоток, отставил кружку в сторону и наклонился ближе к собеседнику, вглядываясь в его глаза. Обычные глаза, не наркоманские, не бегающие, светло-карие, окаймлённые седыми ресницами. — Они же должны быть в… ну, в палатах, заперты. Если они опасны. Разве нет?

— Должны, молодой человек, должны. Вы абсолютно правы. Ещё чаю? — не слушая ответа, Михаил Евграфыч плеснул Эдику ещё заварки и кипятку. — Пейте-пейте, грейтесь.