Панк курил и каждая его затяжка сопровождалась приглушенным гудением как от промышленного вентилятора, фильтрующего воздух. Его пальцы, держащие толстую сигарету, пронизывали тонкие провода, а концевые фаланги и вовсе представляли собой заостренные конусы-имплантаты.
— С тобой, чувак, случится подобное, — сказал панк, насмехаясь. — Ваша проблема в телах, чувак. Ваши тела слишком слабы. Кругом полно ядов: кислород, бухло, вода. Все яд и все отравлено, понимаешь? — он сильно затянулся, скурив за раз целую сигарету. Дым, однако, вышел не из рта или ноздрей, а повалил из-за спины, вырываясь из-под косухи.
Евгений буравил взглядом панка, тяжело дыша. Ему казалось, что он сам вот-вот даст дуба.
— Это все несерьезно, чувак, — качал головой панк. — Ты даже руку уже умудрился потерять! — он больно ткнул Евгения в грудь пальцем-цилиндром. — Твое тело уже рассыпается. Слышишь?
Евгений, кивая, сползал по стене, теряя последние силы. Это еще один знак? Это и есть тот самый тонкий намек?
Евгений закрыл глаза и погрузился в жуткий кошмар.
Но звонок вскоре вырвал его из отравленных сновидений.
Глава 9
Зомби нападает
Телефон Виталия разрывался от сообщений жены. Первые пять он прочел. В каждом Виолетта требовала не приходить. Сперва она еще пыталась придумать какую-то причину или отговорку. Дальше женщина ограничивалась короткими фразами, пропитанными злостью.
Отключив звук, Виталий кожей вслушивался в частую вибрацию смартфона. Пока Виолетта строчила сообщение за сообщением, он чувствовал, как сама земля несет его вперед, и лишь уверенность управляла им. Стоило супруге оставить попытки остановить Виталия, как мужчина ощутил резкий прилив отчаяния. Вот и оно — безразличие близкого человека, коим Виолетта щедро одаривала его многие месяцы.
Мужчина старался не копаться в себе, ведь он рисковал найти ответы на все имеющиеся вопрос. Виталий решил сохранить уровень возмущения, взросший в нем, дабы получить хотя бы шанс стойко выдержать разговор. Виталий хотел поговорить и договориться с супругой, а не довольствоваться ее образом. Особенно учитывая факт, что образ Виолетты в мыслях и памяти Виталия слишком уж сильно разнится с настоящим.
Внутри торгового центра царила непонятная суета. Люди то ли убегали, то ли кого-то искали. Обстановка хорошо соответствовала душевному состоянию Виталия. Он вошел через главный вход, одолеваемый страстями, и влился в поток обезумевших людей, и они приняли его.
Мужчина достал телефон и позвонил супруге. Гудки, и нет ответа. Виталий выругался про себя и набрал еще раз. Виолетта сбросила. На третью попытку она отключила телефон.
Виталий собрал всю волю в кулак, чтоб не разбить свой телефон. Не зная, что делать, он бегал от выхода к выходу, выкрикивая: «Виолетта!» Его вопль растворялся в потоке единой суеты. Осознавая, что прямо в эту минуту она вполне может покидать торговый центр через любой из возможных выходов, но он мог лишь бегать, особо не разбирая дороги.
Поиски тех, кого мужчина и не надеялся уже найти, вели его вверх по эскалатору. Виолетту и Петра он увидел на фудкорте, мирно пьющими кофе в бумажных стаканчиках. Виолетта искреннее смеялась, а ее улыбка навевала воспоминания о временах, когда все только начиналось, и страх что-то потерять казался чем-то ненастоящим, ведь ничего по сути и не было. В бурном потоке цветущих гормонов взрослеющих тел каждая минута казалась вечностью, отчего и клятвы звучали столь искренне и по-настоящему. Они давались в моменте, вечность которого оказалась равной вечности вселенной: когда ушло время, не осталось ничего, что могло бы доказать реальность тех минут. Лишь яркие, но нестабильные картинки. Но и они, подобно последним волнам энергии умершей вселенной, постепенно и при этом мгновенно растворятся в том, что останется после краха материи и истощения времени: в несуществующей, фантомной, эфирной субстанции — памяти.
Виталий всегда любил смотреть на смеющуюся Виолетту, но только когда она смеется с ним и даже над ним. В их квартире давно не звучал ее смех. Он обожал улыбку супруги, а в этот раз улыбка убивала его.
Со скоростью престарелого гепарда Виталий ринулся к столику. Виолетта и Петр заметили его слишком поздно: где-то между тем, как он вырвал стул из-под садящегося мужчинки, и моментом, когда сам на него сел.
— Эй! Какого черта ты о себе возомнил! — возмущался упавший бедолага. Но увидев безумный взгляд Виталия, что весом и габаритами раза в два больше него, смущенно что-то пробубнел и быстро нашел себе другой стул.
— Ну привет, — сказал Виталий Виолетте и Петру.