— Какого хера тебе от меня тогда надо? — спрашивал Евгений у кометы. — Что ты хочешь мне сказать? Я ничего не понимаю! Я ждал всего лишь один намек, а ты обрушила на меня блядское цунами!
Евгений набрал в легкие столько воздуха, сколько мог и пронзительно заорал:
— Блять! Пошла ты!
Сильный приступ тошноты остудил его пыл. Море слюны заполнило рот, но до рвоты так дело и не дошло.
— Тяжелый день? Понимаю, — какой-то незнакомец присел рядом. Прямо в лужу с ранее выблеванным спиртом. Но его это совершенно не волновало.
Мужчина выглядел крайне встревоженным и уставшим. Пот лился с него рекой, но дело было совсем не в жаре: незнакомец сам по себе выглядел крайне болезненно. Бело-серая кожа и проступающие сквозь нее тонкие вены, обострившиеся черты лица. Вероятно, он умирал.
— Ты хотя бы ждал знак, — продолжал он. — А мне ничего не надо было. Мне и так было неплохо. Но сегодня судьба решила мне что-то сказать, — он стал заметнее тяжело дышать. — И я вообще догадываюсь, что именно она хотела сказать. Но зачем настолько жестоко…
— Ты кто такой? — спросил Евгений.
— Я ведь сдох сегодня уже раз шесть, — продолжал незнакомец, игнорируя Евгения. — И еще раз вот-вот умру. Проклятый инфаркт. Не думал, что так больно… — он попытался сделать глубокий вдох, тот дался ему с огромным трудом и через невыносимую боль. — Да… Я умираю. Опять.
— Клево, — закивал Евгений. — Так держать что ли.
От мужчины действительно пахло как-то не так. Евгению несколько раз доводилось встречаться со смертью, и всегда стоял похожий запах. Только сейчас он был куда сильнее, практически осязаемым — будто бы полз по горлу, заполняя легкие. Кажется, незнакомец сказал, что умер уже шесть раз.
Евгений аккуратно повернул болтающуюся голову, стараясь не отрывать ее от стены. Картинка двоилась, но суть улавливалась более-менее. Бледное, еле дышащее тело полулежало на грязном асфальте. Губы незнакомца беззвучно шевелились. Он продолжал что-то рассказывать, но, видно, уже и сам не знал, что говорил. Полузакрытые глаза смотрели в потусторонний мир. Без страха, без сожаления и тоски. Может быть, он действительно переходит черту уже не впервые?
Молодой человек знал, как выглядит умирающий. Знал, как тяжелеет пространство вокруг и как надламываются некие внутренние потоки энергии, заставляющей функционировать биомашину.
— Федорович?! — чей-то силуэт на мгновение задержался над мужчиной. — Боже… Ну ты даешь. Возьми ж ты уже себя в руки!
Что ж. Теперь известно хотя бы отчество.
Нижняя челюсть медленно опустилась, а из горла Федоровича вырвался тихий свист — то, во что превратились его последние слова.
— Блять, сука! Не здесь! Не здесь! — Евгений почти рыдал. Он попытался убежать, но стоило подняться, как непослушные ноги обрушили свинцовое, неповоротливое тело на асфальт. Рассудок умолял не смотреть на мертвеца. Евгений был уверен, что предел его ментальной прочности вот-вот будет достигнут.
Федорович умер. Тело лежало прямо возле входа, и у парня не получилось бы войти внутрь, не глянув на него.
— Охо-хо, паршиво выглядите. О! Так один из вас уже жмур. А чего ты разлегся?
Удивительно сильный панк поднял Евгения и небрежно прислонил к стене. Рыжий ирокез блестел от избытка лака. Из-под черной, протертой косухи что-то выпирало, разрушая симметрию тела. Цепи на джинсах и берцах тихонько звенели. Лицо парня, казалось, вот-вот обвиснет от количества пирсинга. Однако стоило немного приглядеться, как становилось очевидным, что куски металла на его лице нисколько не кольца или гвозди, а прорезающиеся сквозь атрофированную кожу куски имплантированного металла. А в глазах сверкали ярко-синие огоньки.