Через несколько минут сумерки накрыли всю поляну за окном, и в стекле вместо улицы она увидела собственное отражение, от которого ужаснулась, едва удержавшись на ногах. Возможно, это всего лишь искажение стекла при чрезмерно ярком освещении множества ламп под потолком, но увиденное ее не столько удивило, сколько испугало: впалые щеки, глаза выглядели какими-то остекленевшими, ключицы, некогда столь изящные, что были гордостью девушки, теперь нагло выпирали, оттягивая кожу на костях. Человек, который ранее не знал ее, может и не заметил бы ничего сверхнеобычного, но она всегда следила за своим физическим состоянием, потому было неоспоримым фактом, что она скоротечно сбросила несколько килограммов.

«Стресс? — думала она, внимательно рассматривая в отражении свое тело и ощупывая каждый сантиметр пальцами, не веря собственному зрению. — Или это так действует этот… Ошемира? Нужно срочно рвать когти отсюда, любыми способами».

После очередного вечернего кормления ее стремление действовать в разы возросло. Она больше не могла позволить себе провести здесь сложа руки даже одного дня, продолжая кормить неизвестное существо, делая вид, что все в порядке вещей. Будто бы она ни что иное, как скот в загоне, единственной целью которого является сытость хозяина.

«С этим пора покончить», − проговаривала она в мыслях, лежа в своей постели и составляя план дальнейших действий. В него входили поиски отца, потому как без него она уходить не собиралась, попытка вывести также и старика, помогавшего ей все время ее пребывания здесь, и как итог — уничтожение всей этой злосчастной системы. Но для начала необходимо разузнать все, что может помочь в этом деле.

Дождавшись, когда в коридорах погасят свет и станет совсем тихо, Юля поднялась с постели будучи уже одетой. Спать этой ночью она изначально не собиралась. Подойдя к двери палаты и приложив к ней ухо, она прислушалась. Ни звука шагов, ни чьих-то разговоров, ни присутствия кого-либо за дверью она не услышала. Это явный знак: пора.

Она положила руку на дверную ручку и закрыла глаза в надежде, что дверь и сейчас по какому-то чудесному стечению обстоятельств не заперта. Надавила. Послышался слабый щелчок механизма, после которого дверь приоткрылась.

− Спасибо, спасибо, кто бы ты ни был, − радостно прошептала Юля, делая шаг за порог палаты.

Основной свет в коридоре был отключен. Слабо светились только небольшие розовые лампочки в одном, тупиковом конце коридора, и со стороны лестницы.

«Экономите на электроэнергии, значит?» − подумала она, не став на этот раз подвергать себя риску быть услышанной, говоря что-либо вслух.

Пост дежурного, как и в прошлый раз, пустовал. Она на цыпочках подошла к лестнице, боясь произвести малейший шум своими движениями. Каждый ее шаг в этой окружающей ее тишине, казалось, слышен на весь этаж, хотя это мелочи по сравнению с сердцем, что отбивало канонаду гулкими ударами в грудь. И это пугало ее настолько, что вызвало паническую атаку: дыхание участилось, появился какой-то гул в ушах, она смотрела перед собой, но видела лишь туннель с размытыми черными очертаниями всего остального, что попадало в зону периферического зрения. Она сжала в кулак рубашку и облокотилась о стену, пытаясь отдышаться, перевести дыхание. Лишь через несколько минут, закрыв глаза и представляя себя совсем в другом месте ей удалось взять себя в руки и в конце концов успокоиться.

Она осторожно открыла глаза, будто бы опасаясь увидеть что-то ужасное прямо перед лицом. Коридор по-прежнему был тих и пуст. Ничего не изменилось. Лишь ее эмоциональное состояние стало более стабильным, и теперь она понимала, что, даже если ее сейчас поймают, всего лишь отправят обратно в палату. А так и не попробовав осуществить задуманное, поддавшись страху, она будет всю оставшуюся жизнь, наверняка недолгую, жалеть о своей слабости.

Выпрямившись во весь рост, она сделала твердый уверенный шаг вперед.

Стоя на лестнице, на перепутье двух направлений, решала, куда пойти дальше: вниз по лестнице, в поисках новой информации, или наверх, обладая знанием о том, куда переводят уже «отработанных» как материал пациентов. Она предполагала, что найдет своего отца именно там. Сомнений насчет слов старика о том, что никто и никогда в этом месте не может умереть, будучи под властью Ошемиры, у нее не было никаких, хотя и объяснить эту уверенность при необходимости скорее всего стало бы весьма затруднительно. Но что-то влекло ее именно сейчас отправиться на первый этаж. Она еще не знала, что конкретно; или знала, но больше на каком-то подсознательном уровне.

Тихо, крадучись словно кошка, она прошла тридцать шесть ступеней вниз и уже стояла на пороге открытой двери в общую залу. По всему пути ее сопровождали мелкие розовые лампы на стенах под потолком, потому, хоть и в полной темноте она не была, в большом помещении передвигаться можно было практически незаметно, при условии, если не производить никакого лишнего шума.

Украдкой заглянув за угол, она заметила спящего все на том же месте санитара, только уже не того, что занимал этот пост днем. Теперь, как ей кажется, это был щупловатый парень на вид не более тридцати лет, хотя сказать наверняка не могла из-за недостаточного освещения и расстояния в несколько метров до него.

Парень, откинув голову назад, крепко спал, время от времени посапывая, возможно, разгуливая в каком-то из сновидений.

«Надеюсь, что-то очень приятное видишь, а потому будешь и дальше так же крепко спать, когда я…» − думала она, когда ее мысль прервал звук, доносившийся из другого, какого-то из соседствующих с этим помещения. Прислушавшись, можно было различить периодичность звуков, похожих на шаги. Кто-то шел. Шел сюда.

Юля уже начала думать об отступлении, о скором возвращении в палату на свой этаж, если этот кто-то решит войти в залу, но звуки шагов стали удаляться и вскоре совсем стихли.

Набравшись смелости, она тихим шагом переступила через порог и пошла в спящему санитару.

Подойдя ближе, она стала рассматривать его одежду в поиске телефона. «В каком-то из карманов обязательно должен быть телефон. Сейчас они есть у каждого».