– Помоги мне. – Сказал Астарота, выйдя навстречу вошедшему, чьё лицо всё также скрывал капюшон, из чего Фурфур мог сделать вывод, что это был тот же незнакомый субъект, находившийся здесь до его прихода. Затем Астарота и этот незнакомец, воспользовавшись специальными предметами для вскрытия крышки магического треугольника, открыли проход Фурфуру, которого ухватив за локоть, проводил к дверям Астарота, где на прощание сказал тому:

– Ну, я рассчитываю на вас. – После чего, тот бесстрастно угугнул и скрылся за дверьми кабинета.

–Ну вот, всё и отлично. – Изрек Астарота, смотря на наблюдающего за ним Аббадону, для которого было не совсем ясно, что за отлично и ещё некоторые нюансы произошедшего.

–Что, есть какие-то вопросы? – спросил Астарота.

–Я, всё правильно сделал? – спросил Аббадона.

–А ты что хотел, вот так сразу, голову с плеч. – Засмеялся Астарота.

–Ну, а вдруг, я бы, таким образом, понял ваш сигнал. – Ответил Аббадона.

– Ну ты же, не понял. – Забирая топор Астарота, возвращается к шкафу, затем прячет его там и, повернувшись к Аббадоне, заявляет:

– Anno aetatis suae. Ну а пока, нам пора на ковёр к шефу. – Посмотрев на ковер, на котором совсем недавно сидел на стуле Фурфур, заскрипел в смехе Астарота, собираясь на выезд из замка.

Что же касается замка «Славы», в котором так любил проводить свои исследования Астарота, то он находился в некотором роде на отшибе от основных магистралей АДа, что вполне удовлетворяло практически всех, видевших в этом мрачном строении скрытый намёк на свои в минуты слабости чаяния, да и сами архитектурные достоинства замка, больше вызывали сомнений у этих эстетов действа, которые предпочитали использовать во всем излишества, нежели что-то иное. Ведь архитектура, как застывшая музыка, очень точно отражала желания и внутренние побуждения хозяев этих дворцов и замков, среди которых, только замок «Славы» этого реквиема Моцарта, в котором нарушал спокойную жизнь адовому племени Астарота, не вписывался в общий торжественный тон вычурности этих зданий.

–Мы все живём в атмосфере звукового колебания, – в своё время, приступая к постройке этих величественных зданий, заявляли во все услышанье, архитекторы планирований.

– Всякое колебание связано с нарушением равновесного состояния системы и выражается в отклонении её характеристик от равновесных значений. Так звуковые колебания слышимые нами, выделяют звуковые волны или музыку, которые не имеют пределов конечности. И раз окружающая их атмосфера, имеет одну из важнейших характеристик, как звуковое колебание, то почему бы не использовать это, вначале при строительстве, а затем при эксплуатации атмосферы и своей сущности, – решили эти архитекторы планирований.

Для среднестатистической сущности, его жизнь протекает под включенную кем-то музыку, состоящую из непрерывного микса, называемыми природными звуками, в которые со временем делает свои вставки сама сущность, извлекая какие-нибудь выдуманные им звуки, которые она назвала музыкой, которая уже носит характер искусственности. И вот когда в вашу жизнь входит эта музыкальная волна, то она оказывает на вас совсем иное колебательное воздействие, чем природные звуки, приводящее к значительным изменениям в вашем отношении к окружающему миру.

Но и это ещё не всё. Ведь всё-таки, не все музыкальные звуки способствуют той определенной колебательности внешней атмосферы, которая получает свою разреженность только лишь тогда, когда находит отклик в вашей душе. И если к примеру, в нескончаемом жизненном потоке вокруг вас запустить те музыкальные произведения, которые оставят вас равнодушным, то, пожалуй, вы даже не почувствуете каких-то изменений, при этом, ту, нашедшую с вами связь музыку, вам захочется услышать раз за разом, изменяя не просто ваше отношение к миру, но и сама окружающая вас атмосфера изменит свои характеристики, от допустимой к желательной. Так применяя этот принцип звукоотражающих желания настроений, запустив свою звуковую волну, и подошли к постройке этих зданий на холме Капитолия, архитекторы планирований.

Так вознесшийся вверх в самом центре АДа Капитолий, поражал всех своей монолитностью, которая в некотором роде, создавала обратный эффект тяготения, когда как вся мощь Капитолия, незримо давила на тебя, но при этом, придавливая до положения сгиба в коленях, она всё же заставляла тянуться к нему и чем мощнее давил Капитолий, тем сильнее себя чувствовал вдавливаемый им. С трёх сторон, равноудаленно от центра Капитолия, были выстроены здания главных министерств АДа, каждое из которых, в своём убранстве старался перещеголять своих конкурентов. Ну а так как в основную внешнюю конфигурацию зданий, было сложно привнести какие-то существенные изменения, то конкурентные ведомства пытались перещеголять друг друга, используя световую иллюминацию, которая не просто красочно озаряла здания ведомств, а своим запредельным количеством, чуть ли не ослепляла вас своей яркостью огня.

Этот взметнувшийся ввысь триединый огонь иллюминации, опоясавший центральный столб огня Капитолия, был виден из любой, даже самой бескрайней точки АДа и как говорили значительные лица из этих ведомств, что каждый грешник, видя этот свет, понимал ту мощь и силу, на которой держится всё строение АДа, от неотвратимости наказания которого, ему нигде не укрыться и не спрятаться.

Но если эти величественные здания служили своего рода приютом для служащих, занимавшихся в них своими непреложными обязанностями, то вне их, каждый из них, в зависимости от своей значительности, селился, либо же в специально для них выстроенном Гоетии-Сити, либо же на периферии, в округах. Что касается Сатаны, к которому в данный момент направлялся Астарота, то имея в Гоетии-Сити огромные апартаменты, он всё-таки предпочитал раздолье и поэтому гораздо чаще находился в восьмом округе, носящего название Злые Щели, в местечке под названием Загребалье, где он отдыхал духом и всем остальным.

Астарота, имеющий беспрепятственный допуск на все режимные объекты, прибыв на границу между седьмым и восьмым округом, изучающе заглянул в глубину рва, разделявшего округа, через который ему предстояло перейти, дабы попасть в начале в бюро пропуска, а уже затем дальше к Сатане, который опять же, чтобы не смущать администрацию округа, держался подальше, занимая, аж, за восьмым рвом, свою, как он называл холостяцкую хибару.

–Лучше бы. – Вырвалась несдержанность у Астароты, после чего он плюнул в глубину рва и направился через этот переходной мостик соединяющий 7 и 8 округа.

–Вы опять к нам. – Улыбнувшись, сказал, вышедший навстречу Астароте страж Герион.