Его эмоции очень предсказуемы: удивление, неверие, а после, как по щелчку, ничего. Он словно их выключает. Сглатываю, отворачиваюсь.

- Я думал, так, чтоб трогать побоялись.

- Нет.

- И сколько тебе лет?

- Не переживай, я слишком поздно пошла в школу, поэтому восемнадцать уже есть. Ты прав, и я просто хотела вас запугать. А тебе?

Он немного задумывается, я прям вижу, как в его голове бегают мысли, и наступает облегчение.

- Двадцать два, - сжимает стакан колы.

- Всё, еда отменяется. Я могу идти? – привстаю, и он вмиг перехватывает мою ладонь.

Вынуждает сесть обратно не столько этим касанием, но и взглядом. Он словно пригвождает меня к месту.

- Почему? - склоняет голову вбок.

Говорит тихо, и мне становится немного не по себе. А когда мне не по себе, я что делаю? Правильно, несу всякий бред, чтобы встрять ещё больше.

- А вдруг я потом скажу, что ты ко мне приставал? Совращал там?.. - загибаю пальцы.

Он прищуривается и даже будто немного напрягается. А потом начинает ржать.

- Весёлая ты, однозначно.

Вытягиваю шею, по-деловому выглядывая официанта.

- Так, где там наш заказ?

- Несут, - он оборачивается, и я вижу, что нам на самом деле несут поднос с едой.

- Кушай, Никита, не обляпайся.

Беру кусочек пиццы, кусаю, не замечая, как прикрываю глаза. Она восхитительна, на тонком тесте, с огромным количеством сыра. Блаженство.

- Как работа?