- Спасибо, - киваю, - я хочу побыть одна. Прости.

- Я отвезу тебя домой. Посиди здесь немного.

Киваю, а Никита уходит, хлопая дверцей машины. Я смотрю, как он широким шагом идёт к зданию, и, прикрыв глаза, сползаю по креслу на коврик, накрывая голову ладонями.

Ник

Никогда не видел её в таком состоянии. Она подавлена, ей плохо, и я это понимаю. Она хочет спрятаться в свою раковину и не высовывать нос, пока не станет легче. Её можно понять, но нельзя потакать. Она должна прийти в себя раньше. Я не садист, я хочу сделать так, чтобы ей стало лучше. Закрыться в коконе из воспоминаний, вины и боли - не самое лучшее решение. Именно поэтому, вопреки всем её просьбам, я настырно звоню в её дверь.

Я договорился насчёт похорон, всё состоится завтра. Чем быстрее это закончится, тем лучше для неё.

Дверь открывается не сразу, Ди медлит и, я уверен, очень долго смотрит в глазок.

Прохожу в прихожую, оглядываясь по сторонам. Темно. Во всей квартире выключен свет. Но она не спала. Плакала, да, но не спала.

- Ты как?

- Нормально. Всё хорошо, правда.

- Вижу, - включаю свет, присаживаясь на стул в кухне.

- Никогда не думала, что буду плакать из-за его смерти.

- Он твой отец, - поднимаюсь и щёлкаю кнопку на электрическом чайнике, - это естественно.

- Ты знаешь, каким он был и какие у нас были отношения.

- Это ничего не меняет, Ди.

- Наверное, ты прав.

- Давай я налью тебе чай, с мятой, - смотрю на засушенную на подоконнике траву в целлофановом мешочке.

- Спасибо.

Я завариваю чай, ставя на стол две кружки.

- Похороны завтра, в три.