Под камеры предварительного заключения был выделен цокольный этаж в левом крыле здания. Монолитные толстые железобетонные стены скрадывали звуки, небольшие оконца амбразурного типа больше были похожи на бойницы, что наводило на мысли скорей о бункере, чем о КПЗ. Решётки были во всю стену. Вдоль стен были вмурованы скамьи, хорошо подходящие для того, чтобы на них и сидеть, и лежать. Однако, без особого комфорта. Устроился на одной из них.

Закуток в дальнем углу комнаты был отведён под туалет, о чём сообщали однозначные неприятные запахи. Нужно сказать, не резкие, тут хорошо убирались, но очень любили хлорку. Запаха этого дезинфектора было куда больше, чем запаха туалета, но оба запаха смешивались в непередаваемое амбрэ, терзавшее моё обострённое обоняние. Пока я абстрагировался от неприятных ощущений, ко мне подсела Мамба.

— Пил, негодяй? — спросила она просто, как спрашивает сестра младшего брата.

— Пил, — согласился я, — Но не достиг нужного результата.

— Больше не пей без меня, — посоветовала женщина, — Иначе я сама тебе навешаю. Понял?

Оставалось только улыбнуться и кивнуть.

— Как ты здесь оказалась?

— Смак позвонил, — откинулась негритянка на стену, — Сказал, что тебя в участок отвезли. Поспешила сюда с ним. Он доставил запись, а я сделала копию.

— Зачем копию? — заинтересовался я.

— Законник имеет очень однозначную репутацию, — пожала плечами моя крёстная, — Он суров, но неподкупен. Непримирим, но руководствуется законом. И вообще очень правильный рейдер, живущий в Зимнем уже лет с десять. Сам понимаешь, что люди, топчущие Улей долго, меняются. Законник и в своём мире был полицейским, и тут страшней его у муров врага нет.

— Тогда мне нечего опасаться, — сделал я вывод, — Я не понимаю, зачем ты сделала копию записи, и какого чёрта тебя заперли вместе со мной.

Мамба тяжело вздохнула.

— Даже самые неподкупные и непримиримые могут прогнуться под желания власть имущих…

В следующую секунду её настроение переменилось.

— Я смотрела запись с камеры, — подскочила она со скамьи словно пружина, — Как ты тому — бац, а этому хрясь! Ты крут, крестничек! Я это поняла ещё тогда, когда ты сжёг бронемашину муров, но что настолько хорошо умеешь драться! Это же поэма, написанная в багровых тонах, а не кабацкая драка! Ты один расправился с тремя вооружёнными мужиками, как со слепыми котятами!

— Но-но, — остановил я поток восторгов, — Котиков не тронь! Котики это святое!

Мамба расхохоталась.

— К тому же, не так все просто было, — потрогал я распухшую правую половину лица, в которую прилетели удары, — Тоже получил. Почему тебя закрыли со мной?

— Я пришла со Смаком в участок, мы принесли запись!

— Так, — согласился я, — Ты это уже сказала. Это не противозаконно вроде бы.