— Ну не знаю, — пожал плечами Анри. — Вообще-то номер этой дамы находится через стену от апартаментов мадам Ольги. Могла что-то и слышать.

— Вот видите!

— Нет, вы не путайте меня! Если полиция сказала, кто убийца, то так оно и есть. Последние два дня мадам Ольга проводила все свое время с этой Алиной, они могли и поссориться, и подраться. Я знаю, у русских так принято. Выпил — и сразу чесать кулаки друг о друга.

— Зря вы так думаете, — возмутилась Степа. — Русские умеют не только драться, но и дружить.

— Вот именно, настолько, что могут друзей ставить выше, чем родственников. Мадам Ольга после своего приезда ни разу к матери не зашла. Мадам Ирина жаловалась Эмме, что даже не успела проститься с дочерью.

— Эмме?

— Ну да, моя жена немного понимает русский язык, совсем чуть-чуть.

— И что? Мы же не знаем, какие были отношения у Ольги с матерью, — фыркнула я, вспомнив, что говорил о старой даме Вениамин.

Анри с опаской посмотрел на лестницу, потом наклонился к стойке и прошептал Степе на ухо:

— Если честно, мадам Ирина — женщина со странностями. Иногда мне трудно ее понять, но кто их, русских, вообще понимает? Она может месяцами безвылазно сидеть в своей комнате, а то возьмет и уйдет на целый день. Возвращается довольная. А неделю назад, перед своим отъездом мадам Ольга вообще поругалась с матерью. Я слышал. Не громко, но можно было понять, что они недовольны друг другом. Что они не поделили, не знаю.

— Кстати, а как мадам Ирина восприняла известие о смерти дочери?

— Как? Разумеется, плохо. Они хоть и ссорились в последнее время, но дочь есть дочь. Полночи Эмма отпаивала мадам Ирину сердечными каплями, а утром мадам послала мою жену в магазин за черным кружевом. Еще попросила купить ей черные туфли и снотворное. Мы даже подумали: не хочет ли она отправиться на тот свет вслед за дочерью? Эмма посоветовалась с врачом и купила для хозяйки самые безобидные капли, которыми нельзя отравиться. Но потом мадам Ирине стало легче. Она даже спустилась вниз, чтобы пообедать, хотя обычно еду ей приносят в комнату.

— Она предпочитает есть в одиночестве?

Анри не успел ничего нам ответить. Случайно бросив взгляд поверх наших голов, он застыл, как будто его застали на месте преступления.

— Анри! — окликнула его женщина, стоящая на верхней ступеньке лестницы.

Поверх ее синего платья был надет белый передник, на руках — белые перчатки. Не сложно было сообразить, что это и есть Эмма, жена Анри и горничная отеля в одном лице. Женщина, несмотря на маленький рост и излишнюю худобу, имела довольно грозный вид и явно была недовольна мужем. Кажется, ей не понравилось, что он так долго болтает с нами, более того, обсуждает своих хозяев. Сведя брови на переносице, она шикнула на мужа. Слова Эммы мы не разобрали, но по интонации догадались: она требует, чтобы ее муж тотчас поднялся к ней.

— Пардон, мадам. Мне нужно отлучиться на минуту, — попросил прощения Анри и тут же словно ужаленный, перескакивая через ступеньки, бросился к жене.

— По-моему, он боится жены как черт ладана, — усмехнулась я, исподтишка подсматривая за супругами.

— Маленькая фурия, — охарактеризовала Эмму Степа. — Такая из мухи слона слепит. Может, и правда, пойти пообедать?