— Идете гулять? — поинтересовался он, смущенно улыбаясь.

— О да! В Арле есть, что посмотреть. Завтра вряд ли удастся посвятить время экскурсиям, — сказала Степа, изобразив на лице глубочайшую скорбь. — Скажите, Анри, а месье Куропаткин еще не выехал из гостиницы? Это наш парикмахер, мы рекомендовали ему остановиться именно здесь.

— Вы и его знаете?! С ним случилась беда. Он… он…. — запнулся Анри.

— Тоже умер?!!

— Нет, он живой, но не совсем здоров.

— Как вас понять?

— Вы, главное, не волнуйтесь. Видите ли, сумасшествие для этих мест — что-то вроде элитной болезни. Наши места всегда любили художники. Ван Гог написал в Арле свои лучшие картины. Кстати, обязательно посетите его музей. Здесь творил Поль Гоген, а так же другие художники, знаменитые и не очень. А художники, как вы знаете, это богема. Для остроты ощущений им нужен допинг. Кто-то пьет вино сверх меры, а кто-то предпочитает более крепкие напитки. Ван Гог, например, подорвал свое психическое здоровье абсентом.

— К чему вы клоните? Месье Куропаткин напился до чертиков?

Веня, конечно, может выпить, но пьет исключительно легкое сухое вино, еще может позволить себе бокал шампанского. За все годы нашего знакомства выпившим я его видела считанные разы, один или два.

Анри мелко затрусил головой:

— Тут всё одно к одному. Нам пришлось вызвать врачей, потому что мы боялись за него… и за остальных постояльцев. Знаете, он даже набросился на полицейского. Он кричал, что убьет себя, а потом всех, если полицейские увезут женщину, с которой он сюда приехал.

Определенно, речь шла об Алине.

— А почему ее должны были увезти полицейские? — сориентировавшись, спросила Степа.

— Так ведь это она убила мадам Матье, — насупился Анри.

— Убила?

— Последние три дня здесь творился такой кавардак, — пожаловался Анри. — Вообще-то у нас очень тихая гостиница. Как вы заметили, мы находимся не в самом центре, но тут все близко — городок ведь небольшой. И останавливаются у нас, вернее, останавливались в основном французы. Наш хозяин торговал элитным вином и этот дом переделал под гостиницу, чтобы его клиентам было, где остановиться. Самому же ему хватало небольших апартаментов на первом этаже. Второй этаж чаще пустовал — месье Жак жил очень скромно. А клиентов у него по всему миру, знаете, сколько было? Потом месье Жак женился на мадам Ольге. Хорошая женщина. Нам она нравилась: тихая, спокойная. Она попросила мать привезти. Месье Жак не возражал. Две русские женщины — это нормально, но после смерти месье Матье нам стало тесно от русских. Они стали приезжать сюда, моя жена Эмма не даст соврать, как к себе домой. Живут, всем пользуются и ни за что не платят. То тетя приедет, то дядя, то какой-то там брат матери. Подозреваю, что они вообще не были родственниками мадам Ольги, скорее, просто знакомыми мадам Ирины. Она их водила по дому, как по своему собственному, хотя сама здесь проживает на птичьих правах.

Степа успевала мне переводить. Меня зацепила фраза про то, что русские постояльцы жили здесь бесплатно. Неужели и Алина не платила? Слава богу, Анри меня успокоил:

— Нет, последние заплатили и за проживание, и за обеды, и за ужины, но лучше бы они вообще не приезжали. В нашем отеле никогда не было такого количества русских, — он схватился руками за голову и скороговоркой тихо произнес: — Это кошмар! Катастрофа! Апокалипсис! — эти слова я поняла без перевода.

— Анри, а разве, кроме Куропаткина и этой женщины, еще кто-то приехал из России?

— Ну да, они завалились сюда большой компанией. Их всех привезла мадам Ольга.