– Могу представить, то еще зрелище. – Закинув папку в салон на заднее сиденье, Тандис устроился за рулем, пристегивая ремень безопасности. – Потерпи, еще десять минут и хоть все рубичо Чака к твоим услугам. Уж он-то точно обрадуется такому обжорству.

Когда «Форд» Тандиса свернул на поляну возле вигвама Чака, время было как раз к обеду. Припарковав автомобиль рядом с фермерским грузовичком индейца, мужчины направились в мини-маркет.

– А я уже думаю, куда это вас с утра понесло, – поднялся из кресла за прилавком Чак, откладывая охотничий журнал.

– Осматривали местные достопримечательности, – ответил за шерифа Муни и бросил голодный взгляд за спину индейца, где в духовке скворчали сосиски. – Сделай парочку, умираю с голоду. Нет, лучше три. И еще чего-нибудь выпить.

– Момент, сейчас все подам, – с улыбкой кивнул Чак и отвернулся от посетителей, завозившись с булкой и мясом. – Подождите меня снаружи, перекусим на свежем воздухе, как раз разгулялось, как я погляжу.

– Что ты надеешься разузнать у родителей девочки? – спросил Тандис, пока они ждали еду за одним из столиков для пикника, расположенных на поляне. Насчет погоды индеец верно подметил. Все утро хозяйничавший над долиной дождь прекратился, и выглянувшее солнце быстро подсушивало намокшую древесину. В воздухе по-летнему пахло листвой и мокрой дорожной пылью. – Убитые горем люди многого не расскажут. Потерять единственного ребенка, а уж тем более девочку – шутка ли. Бедная мать.

– Как знать, – Муни пожал плечами, стряхивая ребром ладони несколько дождевых капель с гладкой столешницы, на которой перочинным ножом было вырезано несколько корявых ругательств и короткое признание в любви. – Может, чего-то видели или случайно слышали. Что-то необычное или подозрительное. Лица, одежда, слова. В таком деле любая мелочовка может помочь, сам знаешь. Они ведь еще не уехали?

– Нет, еще здесь.

– Тогда сразу после обеда и начнем.

– Ну вот. А теперь выкладывайте, где вас носило, – потребовал вышедший из вигвама Чак и водрузил на стол блюдо с аппетитно дымящимися рубичо. – Налетайте, пока не остыло. Сейчас принесу пиво и лимонад.

Пока все трое с аппетитом закусывали, Муни и Тандис по очереди рассказали Чаку об истории с трупом кошки, поездке на место последнего убийства и случайную встречу Муни и Могильщика на шоссе. Когда они замолчали, Чак некоторое время о чем-то сосредоточенно думал, глядя в одну точку перед собой.

– Когда видишь, что гремучая змея готовится к удару – бей первым, – наконец покачал головой индеец и, отложив половину бутерброда, посмотрел на телефонный автомат под придорожным столбом. – Значит, объявление о пропаже можно уже снять.

– Да, – грустно согласился Тандис.

– И откуда в человеке может быть столько жестокости? Бедная малышка. Что вы намерены предпринять?

– Сначала наведаемся к родителям… погибшей девочки, а потом предупредим вторую семью, – ответил Тандис, и Муни отметил, что шериф специально выделил слово «погибшей», словно уже не надеялся обнаружить ребенка живым. – Предложу закончить отпуск на несколько дней раньше, ради безопасности их дочери. Если Могильщик решился угрожать Френку, значит, собирается выкинуть новую пакость, раз присутствие копа ему не по нраву. А новых смертей нельзя допустить ни в коем случае. И нужно начинать поиски пропавшей девочки, хотя я догадываюсь, что мы скорее всего найдем.

– Но откуда он узнал?

– Это и мне хотелось бы знать. – Муни на манер канапе сосредоточенно нанизывал на зубочистку выпавшие из бутерброда на тарелку кусочки маринованного огурца, помидора и чеснока с фасолью. – Кто-то неплохо осведомлен о моей персоне, и эта осведомленность не нравится мне больше всего.

Ветер донес до сидящих за столом мужчин отдаленный раскат грома. И подтолкнул по столу пустую картонную тарелку из-под рубичо с остатками кетчупа и майонеза.

– Поехали, – отложив зубочистку, Муни вытер пальцы бумажной салфеткой. – Спасибо, Чак. Жить стало чуточку веселее.

– Держите меня в курсе, – все еще продолжая что-то обдумывать, покачал головой индеец.