Естественно, тихим голосом, ведь любые разговоры после отбоя были запрещены.

Поначалу мы собирались вчетвером или впятером, включая Рыжую. Затем к нам стали присоединяться и другие девушки.

Сперва я пересказывала мифы, которые прочла в книге, подаренной мне мамой. О Кассандре, горгоне Медузе, Каллисто. Но истории этих девушек, изводимых богами, слишком походили на нашу жизнь, так что я решила обратиться к сказкам, которые читала Сати. Ко всем известным историям про людоедов и драконов. Чтобы рассмешить девушек, всех чудовищ, появлявшихся в моих историях, я нарекала именами Кэти или Савини. Кошки прыскали от смеха и беззвучно аплодировали, когда в конце концов монстры оказывались убиты или посрамлены.

Другие Кошки стали припоминать сказки из детства. Постепенно мы начали делиться друг с другом воспоминаниями. До этого Кошки молчали не одну неделю. Словно какофония швейных машинок заменяла собой все другие звуки. Мы стали рассказывать друг другу о нашей жизни. О родителях, сестрах, братьях, влюбленностях, радостях, горестях, душевных ранах – обо всем, что было с нами до Мутации.

Именно по ночам, когда мы прятались в темноте и делились своими историями, мы по-настоящему чувствовали друг друга сестрами. Мы чувствовали, что связаны невидимыми, но крепкими узами.

Воспоминания о прежней жизни могли бы нагнать на нас тоску или грусть, но все было иначе. Проговаривая вслух то, что принесло нам боль, мы становились сильнее. Для каждой из нас слова были территорией свободы, и мы часто посмеивались, слушая откровенные истории друг друга. Рыжая лучше всех рассказывала пошлые шутки, от ее историй мы всякий раз заливались смехом. Иногда мы еле могли сдержать дикий хохот, и тогда нам приходилось утыкаться лицом в подушку, чтобы не привлекать внимание охранников.

В канун Рождества в лагере царило особое оживление. По случаю праздника Кэти освободила нас от работы и, что еще удивительнее, разрешила родителям передать нам посылки с едой. Охранники обыскали каждый пакет, прежде чем отдать гостинцы нам. Я получила от папы банку персиков в сиропе и шоколадку. Как и другие девушки, я с теплом вспоминала, как мы встречали Рождество, когда я была маленькой. Мне было жаль, что в этом году я не смогу отпраздновать его с папой и Сати. Но мы с Кошками решили, что сами устроим торжество, и у всех сразу же поднялось настроение. Мы договорились, что выставим на общий стол всю еду, которую нам прислали. Кто-то из девушек, может, схитрил и что-нибудь припрятал, но, думаю, большинство от чистого сердца поделились своими запасами.

Нам разрешили накрыть один большой стол в столовой; на него мы и выложили всю присланную родителями еду. Было много печенья, апельсинов и шоколада. Целая куча сладостей, которых мы так долго были лишены и при одном взгляде на которые у нас текли слюнки.

Когда стемнело, мы все собрались в столовой; нас было больше сотни. Охранники не спускали с нас глаз, но нам было плевать. Намного важнее было то, что мы вместе. Девушки были в восторге, все болтали без умолку, и нам казалось, что мы на настоящем празднике. Только музыки не хватало – тогда бы мы все пустились в пляс.

В столовую вошла Кэти, и все разговоры стихли. Мы встретили ее гробовым молчанием. Она объявила нам, что в цеху проводится рождественское богослужение.

– Разумеется, вы все приглашены.

Не получив никакой реакции, Кэти добавила:

– Те, кто придет, будут освобождены от работы завтра утром.

Девушки переглянулись, но ни одна не двинулась с места.

Кэти поджала губы.

– Хорошо. В любом случае желаю вам счастливого Рождества, девушки, – сказала она и вышла, хлопнув дверью.

Все девушки тут же прыснули со смеху, и в столовой снова поднялся гомон.

Через десять минут Рыжая попросила всех замолчать. Несколько секунд стояла полная тишина, а потом Кошки стали выкрикивать:

– Речь! Толкай речь!

Рыжая подождала, пока все успокоятся, прочистила горло и принялась очень точно пародировать Кэти.