За окном что-то мелькнуло, блеснуло. Снейп решил, что ему показалось, и поэтому повторил.
«Люмос».
Определенно, за окном мелькнул свет. Если и были какие-то звуки, то он их не слышал, но эта палочка ему подходила.
Снейп сжал ее в руке и вытянул ноги. Он не мог больше двигаться, его трясло, голова кружилась так беспощадно, что пришлось закрыть глаза, в горло насыпали раскаленный песок, голову отрубили и прибили обратно.
«Я умираю, — подумал Снейп. — В какой-то очередной раз».
Время шло, вспышек больше не было, зато раздались шаги. Снейп больше почувствовал их, чем услышал, и поднял палочку, направив ее в сторону двери.
Шаги замерли на пороге.
«Нокс».
Шаги.
«Нокс».
Шаги все ближе.
«Нокс».
А потом Снейпа поглотила блаженная освобождающая боль.
4. Жрица
Снейп лежал в объятиях чучела женщины, и светлые волосы надоедливо лезли ему в лицо. Убирать их Снейпу было лень.
Из окна проникал свет и тоже надоедал, Снейп щурился, но шевелиться не хотел. Не хотел он и разговаривать, только дышал, но боли не было, как и усталости. Он чувствовал на голове шишку и даже, кажется, запекшуюся кровь, но вместе с тем ему было комфортно — насколько, конечно, о комфорте можно было говорить в его плачевном положении. Тело было расслабленным, только немного мучила жажда.
— Вы плохо спите, Северус. Очень плохо, и мне приходится давать вам лекарство. Вы бы назвали это «зельем» — зелье Сна без сновидений. У него есть нехороший побочный эффект: если начать его принимать, то уже невозможно заснуть без него. Как жаль.
Снейп не видел Энни, но голос слышал откуда-то справа, оттуда, где теперь была капельница: там мелькало яркое рыжее пятно.
— Я не виню вас, Сев, — весело болтала Энни. Она возилась где-то у стойки с палочками. Потом Снейп почувствовал, как Энни подошла и отсоединила иглу от его руки. — Я виню только себя. Уехать и забыть покормить вас — непростительно. Но да, я такая… легкомысленная. Иногда.
Снейп поздравил себя с новой Энни. Насколько очередной вариант плох или, напротив, хорош, он пока не определился.