За то, что наткнулся на хвост тайны и вытащил из тени на свет спрятавшегося там слона за хобот - Эдварда Яна осыпали золотым дождём. И без того не бедствующий личный помощник самого Майкла Переса, главы службы безопасности, получил всё, чего только не имел раньше. Вот только в закрытый клуб людей, принимающих по-настоящему важные решения его так и не включили. Личный самолёт - пожалуйста, вместе с парой стюардесс и усатым, весёлым пилотом. Как у какого-нибудь шейха. Но настоящая власть пока ещё не для него. Не дорос, мальчик.

И это бесило, боже как это бесило. Янг думал, что его разорвёт от бешенства на сотню маленьких янгов. Годами работать на старого пердуна Переса, потакать всем его прихотям, не иметь никакой личной жизни, жить только работой. Наконец - раскопать самую главную тайну последнего десятилетия. Как минимум последнего десятилетия. И что в итоге? Вот тебе личный самолёт, пара домов на побережье и гуляй, мальчик. Иди поиграй в новые игрушки, пока взрослые дяди решают судьбу мира. Купи себе новый автомобиль в коллекцию, покатай машинки и не мешай работать. Как же бесит!

И даже завистливые взгляды коллег не приносят покоя. Умница и гордячка Эмилия Розендрот недвусмысленно предложила переспать, надеясь через Эдварда попасть в узкий круг людей имеющих реальную власть. Как будто его самого туда кто-нибудь пропустил на деле, а не на словах, которые не стоят вообще ничего.

С Розендрот Эдвард, разумеется, провёл пару ночей. Как говорила его бабушка - если спелый плод сам просится в руки, сорви его. Честно говоря, стюардессы были лучше. Но может быть это потому, что их было сразу двое и на борту самолёта - какая-никакая, а всё же экзотика. Или от того, что он весь полёт был под наркотиками?

Немного сбросив пар на женщин и расслабляющие вещества, Эдвард Янг вернулся к работе. Он нырнул в неё с головой, привычно спасаясь ею от сожалений и разрушительных эмоций.

Перес не появлялся которую неделю и Янг сам ставил задачи себе, отделу аналитиков и корпоративному интеллекту, в рамках имеющихся у него полномочий.

Одна мысль не давала Эдварду покоя. Она всплыла где-то между Нью-Йорком и Лос-Анджелесом, в объятиях двух милых девушек, частично одетых в форму воздушных стюардов. Всплыла и больше не пропадала, маяча на краю сознания и раздражая вопросом на которые у него пока не имелось ответов. На самом деле довольно простой вопрос. Тот самый, который изначально поставил перед личными помощниками Майкл Перес, когда они только начинали копать.

Потом Янг наткнулся на кончик хобота спрятанного русскими слона и принялся вытаскиватб его на свет, кусочек за кусочком. Новый взгляд на поступающую из Советов информацию всех так взбудоражил, что про первоначальный вопрос просто забыли. А он всё ещё оставался актуальным: зачем русские устроили свою спартакиаду? Они ведь не могли не понимать, что иностранные разведки станут копать и риск раскрытия их большого секрета возрастёт. Так собственно и случилось. Не будь этой шумихи со спартакиадой, быть может у них был бы лишний год или даже два, до того, как скрываемое ими преимущество не станет слишком наглядным, чтобы прятать его и дальше.

Так зачем они всё это устроили?

Должна быть какая-то цель. Не может быть так, чтобы цели не было.

Эмилия, вслед за их начальником, Майлом Пересом, полагала, что спартакиада лишь способ отвлечь внимание от чего-то другого. Как дымовая завеса или громкий, привлекающий внимание, крик "держи вора" раздающийся в толпе. Эдвард не мог с этим согласиться.

Что если, - думал он, -спартакиада, не отвлекающий внимание фактор, а важна сама по себе. Не как попытка возобновить международное сотрудничество. И уж точно не в качестве смиренного жеста, проявленного Советами, показывающего, что они сами готовы отречься от достигнутого преимущества и снова стать одними из трёх равных. Нет, здесь что-то иное. Что-то лежащее на поверхности. Что-то, чего пока не видят ни он, ни другие аналитики.

Одно Эдвард знал точно - чем бы ни была проводимая Советами международная спартакиада, но её нужно как можно скорее прекратить. Очень плохо, если нет понимая планов противника. Но, в таком случае, тем более следует как можно скорее помешать ему осуществить задуманное. Эдвард пообещал себе, что как только Перес или кто-нибудь ещё из корпоративной верхушки освободятся, он непременно выскажет им свои соображения. Пусть существует риск вызвать недовольство вышестоящих, но ставки слишком высоки.

Сегодня ставки высоки как никогда.