С этими словами дружинник удалился. Евкарпий с пару секунд постоял на одном месте, как вкопанный, а потом бросил ведро и забегал по конюшне чем-то звеня и побрякивая. Через минуту с кипой стальных пластин и ремней в руках он подскочил к Прошке.

— Помогай! — крикнул конюх, вываливая свою ношу на руки напарнику и снова убежал.

— Я это… — попытался напомнить некромант. — С лошадьми то не дружу. Не знаю, как с ними и чего…

— Выбора нет! — проорал пробежавший мимо с выпученными глазами Евкарпий. — Делай, как я. А то не успеем… В жаб превратят!!!

— Да ну! — махнул рукой Прошка.

— Вот тебе и да ну! — огрызнулся конюх. — Ты думаешь куда мой прежний напарник делся? Вот также, как ты работать не хотел. Теперь квакает…

Прошке после этих слов вдруг ужасно захотелось работать. Он подбежал к Евкарпию, который уже начал обряжать первого скакуна. Стал наблюдать, запоминать. Через минуту, рванул к соседней лошадке. Попробовал повторить. Вроде вышло. Пятнистая, которая вполне могла оказаться и Яшкиной чернавкой, даже ни разу не попыталась его лягнуть.

Воодушевленный успехом, Прошка ринулся к следующей лошадке. Когда неодетыми оставались Буцефал, да еще один крупный и норовистый конь, с улицы послышались позвякивания доспехов дружинников и забористый хохот.

— Быстрее! — завопил Евкарпий. — Ты давай того, а я этого. Воеводиного снаряжу…

Прошка посмотрел на Буцефала. Встретился с животным взглядом. И тот, он готов был поклясться, отрицательно покачал головой. «Не подходи, мол, насмерть залегаю». Давняя дружба между человеком и боевым конем принимала в настоящим момент крайнюю форму. Прошка подбежал к напарнику.

— Давай я воеводиного снаряжу? Тот меня ненавидит.

— Вот, еще глупости! — заметил Евкарпий, но спорить не стал. Только предупредил. — Смотри. Это конь воеводы! Чуть что не так, сам ответишь.

— Отвечу, отвечу, — закивал Прошка и принялся за дело.

Полчаса спустя, стоило ли так торопиться, дружина в конном строю построилась на поляне перед конюшней. Прошка и Евкарпий, выйдя на порожек, наблюдали за новым для себя зрелищем. Доспехи блестели на солнце. Головы воинов были обнажены. Как не старался Прошка, а своих знакомых не разглядел. Ни Агафона, ни Яшки в строю не было. Как видно, они оказались в той части войска, которую оставили охранять город.

Перед ровными рядами дружинников на своем боевом коне курсировал то вправо, то влево воевода. Мужик лет пятидесяти. Как здесь было принято, с густой бородой, да хитрющим прищуром, глядя на который некромант заключил, что с таким нужно держать ухо в остро. Вояка толкал речь.

— Не посрамим государство и батюшку царя, братья! — кликнул он.

Дружинники отозвались крепким, слаженным «Ух!»

— Дадим отпор злому ворогу!

— Ух!

— Победим, или погибнем!