– За что он так ненавидит нашего правителя?
– Это знает только Аллах…
– Похоже, быть новой войне с Матчой, – задумчиво произнес Абдулла.
– Тогда и с Пенджикентом тоже, – ответил Вагиз.
– Что, Саттах-беку тоже было сделано подобное предложение?
– Да. И бек ответил, что не может пойти в сыновья к тому, кому годится в отцы…
Аксакалы опять замолчали.
– Нет, – сказал Мустафа, – на двоих одновременно у баши не хватит сил… Война будет только с одним… Интересно, с кем?..
– Стратеги, – язвительно произнес старый Шамси, вставая с соседнего дастархана. – Да ни с кем не будет. Баши все силы держит на Анзобском перевале. На юге сейчас затишье. Урусы в Душанбе только и ждут, чтобы им дали шанс. Баши сейчас не до Матчи с Пенджикентом.
Старик ушел, слегка припадая на левую ногу. Собеседники проводили его взглядом.
– Стареет «железный Шамси», – произнес Абдулла, – раньше он не говорил глупостей.
– Ну так у него за плечами уже больше ста лет. Или меньше? А, Мустафа?
– Кто считает чужие годы, уважаемые. Но Шамси воевал еще с немцами, а после той войны прошло семьдесят два года. И надо сказать, голова у него светлая…
Окрестности Новосибирска, Заимка
– Ну, здравствуй, товарищ полковник!
Невысокий худощавый мужчина лет за пятьдесят уверенно вошел в кабинет Пчелинцева и протянул хозяину руку.
– И тебе не хворать, господин смотрящий, – отозвался тот, криво усмехаясь, но на пожатие ответил.
– Все не можешь забыть мое происхождение? – усмехнулся гость. – Зря, батенька, зря. Мы уже десятилетие как легитимная власть. Товарищ Хрущев столько не продержался. Не говоря уже о Ельцине или Горбачеве. Годика через три, глядишь, еще и выборы забабахаю. Прямые и всеобщие. И референдум какой-нибудь…
– Вот знал я, что прячется в тебе гнилое либерастическое нутро. И это при такой-то фамилии!