— Учту! — буркнул Егор. — Когда надоест мотаться, сообщу…

— Валяй! Не забудь! — через силу захохотала Валюта. — Но на всякий пожарный учти: можешь опоздать! Не ждать ведь мне тебя всю жизнь! Надоест сидеть вековухой, и выскочу за кого ни попадя. Найду себе мужика, заведу семью, детишек нарожаю… Штук пять! Пока ты будешь новые звездочки на погоны заслуживать, лейтенант!

Егор промолчал. Пришел лишь попрощаться перед отъездом на учебу в Москву, в академию.

Валя была на редкость грустна и неразговорчива. Смотрела печально, едва поднимая глаза и ничем не подтверждая своего прозвища.

— Ты не вернешься? — спросила она, машинально переставляя на столе посуду.

Егор мотнул головой:

— После учебы мне должны дать новое предписание…

— А снова сюда ты не можешь попроситься?

— Нет, Валя, так обычно не бывает. Отправят служить в другое место…

— Ну и катись!

Егор сидел скованный и словно отчего-то уставший, чувствуя себя препаршиво.

— Валечка! — пробормотал он. — Родная… Валюха, впервые услышавшая от него такую нежность, тотчас оживилась и глянула с интересом и вновь пробудившейся надеждой. Егор почувствовал себя еще гнуснее.

— Давай продолжай, говори быстрее! — поторопила его Валя с нарочитой раздраженностью.

Он прекрасно видел: на самом деле она абсолютно не злится на него, даже почти понимает или, во всяком случае, пробует понять.

Что он мог сказать ей, что пообещать?! Зачем вообще связался с женщиной? Он повязан на всю жизнь с армией, и это единственное слово женского рода, с которым ему захотелось породниться.

По взгляду Вали Егор догадался — она также хорошо представляет, что он скажет…

Егор молча встал и вышел во двор. Протопал к калитке. Не обернулся. Сзади хлопнула дверь…

О Вале он вспоминал редко. Только когда становилось совсем одиноко, почти невыносимо. И думал, что, наверное, ошибся, промахнулся, что ему без нее плохо, но, с другой стороны, переделать себя невозможно… Так что все правильно. На гражданке ему не место. Как и Валюне нечего делать среди преданных и безропотных жен военных.