«Даже интересно, – подумала Алиса, – неужели я не умею скрывать свои мысли и чувства?»

– Да, были. Я почему и спросил. Ты часто как-то странно на него смотрела. И главное, по-разному. То с восхищением. А иногда мне казалось, что ты его презираешь, – он цыкнул и повёл головой. – Я бы даже сказал – ненавидишь.

Девушка не дала развёрнутый ответ. Она мрачно отрезала:

– Он убил моего отца.

Но Кацэ тут же отреагировал:

– Отравил? С чего ты взяла?

– Это ты с чего взял? Я не говорила про отравление, – увидев, что парень напрягся, Алиса пояснила: – Он избил его до полусмерти. И папка скончался в больнице.

Кацэ внимательно посмотрел на девушку, смело взял в руки очередной бутерброд и веско заявил:

– Вот тут ты как раз ошибаешься.

– Я?

– Ты, ты! Ты, Алиса Константиновна, майор ФСБ ошибаешься насчёт генерала ФСБ Калачова. Он не убивал твоего отца. Мы же говорим про те самые события, связанные со смертью Костина?

Девушка насупилась и чётко выговаривая, спросила:

– Ты-то откуда знаешь?

Целовальников засунул бутерброд в рот и совместил серьёзный разговор с употреблением вкусной пищи. Он стал говорить быстро и миролюбиво, прерываясь на пережёвывание:

– Извини, не удержался. Руки машинально сунули эту вкуснотень в рот. А знаю я об этом, так как у меня есть документы. Мне их передала Лиза. Да ты же помнишь про компромат Джужомы! Где он сам, интересно?

– Не отвлекайся. И дожри, в конце концов, свой бутерброд, а то подавишься.

Справившись с бутербродом, парень продолжил:

– Среди компромата на всех этих, – он неопределённо помахал руками, – я нашёл файлик, обозначенный именем «Калачов». Естественно, я его открыл. Можешь сама посмотреть.

– Не сейчас. Рассказывай!

– Рассказывать? Ладно. Да, они подрались. Но свидетели говорят, что твой отец не очень пострадал. Он наотрез отказывался ехать в больницу. Гаков чуть ли не насильно его туда увёз, сославшись на фиксацию побоев. Врачи определили лёгкое сотрясение мозга и оставили Костина до утра. Но до утра он уже не дожил.