— Не промаж, — шепнул Олаф.

— Готово! — стали раздаваться рядом голоса от соседних орудий, отчего непроизвольно я тоже добавил, — готово!

— Отскочили! Товсь! — проорал командовавший нашим орудием матрос и приготовился дернуть за шнур тянущийся к кремневому замку на пушке.

— Пли-и! — дал в конце петуха лейтенант.

Бабахнуло громко: залп получился на загляденье. Ворвавшийся на палубу вслед за откатившимися орудиями пороховой дым быстро стало засасывать в трубу под потолком — вентиляция работала хорошо.

— Проверить и зарядить орудие! — снова нормальным голосом проорал лейтенант, а командиры орудие подхватили команду.

Видимого результата наши залпы не принесли, но главное, что в конце второго часа пираты стали уходить. Как только это произошло, почти все кто находился на батарейной палубе, попадали на пол.

— Отбились, — присел наш командир на станок пушки, — дюже упорный были.

— А может решил поквитаться за то, что мы перебили их десант, — произнес матрос у соседнего орудия.

— Может быть.

Посидев минут пять, мы с Олафом пошли на верх. На предпоследней палубе, где размещалась столовая, а сейчас был лазарет, я увидел Грина. Он лежал рядом с бароном у борта и спал. В глаза сразу бросилось отсутствие правой ноги ниже колена. Увидев медика, я кивнув в сторону дяди:

— Как он?

— Нормально, мы дали ему успокоительное, а рану обработали с помощью артефакта.

— Спасибо! — искренне поблагодарил я. Как-то так получилось, что я привязался к своей новой семье и мне не хотелось кого-то терять. Ногу дяде местные доктора отрастят, как он сам однажды рассказал, ему уже отрывал в одном из боев сразу обе.

— У вас есть время, чтобы наши раны посмотреть? — показал я перебинтованную руку.

— Давайте.

Медик потратил на нас всего пять минут: быстро осмотрев и почистив раны, он поводил каким-то артефактом, от чего раны стали затягиваться, а затем забинтовал заново. Как было принято: первичный осмотр и обработку ран всем дели на борту, последующее лечение, если оно понадобиться, уже будет происходить в столице за свой счет.

— Выпейте это, — протянул нам с Олафом в конце осмотра врач. Пока он занимался лечением, с верхней палубы спустились двое матросов тащившие раннего пирата. Тот довольно громко стонал, так как носильщики не очень с ним церемонились. Положив, а скорее просто кинув, к уже лежащим тут пиратам они развернулись и направились обратно. На руках все пленных, на всякий случай, были одеты кандалы. Поблагодарив медика, мы пошли на верхнюю палубу. Место недавнего боя разительно отличалось от того, что мы покинули два часа назад: разрушения от огня пиратов были существенными, а в некоторых местах фальшборта практически не было, контрабордажные башни и труба были сильно изуродованы. Я поежился от холодного ветра: дождь перестал капать, а ветер наоборот усилился. Медведя мы нашли чуть в стороне: он стоял рядом с каким-то пиратом и как обычно курил трубку.

— Ты как отец? — первым задал вопрос Олаф.

— Живы?! — ответил вопросом на вопрос Медведь, — у меня все нормально, а Грина отскоком ядра задело. Жить будет, только пока бегать не сможет.