Я была абсурдно счастлива.

Мэррок дотронулся до моей руки. Он протянул мне маленький белый квадратик и два кусочка ниточки, прикреплённых к чему-то вроде бусин.

Ничего не понимая, я взяла это из его руки, нахмурившись. Похоже на что-то человеческое, но я не знала, что это такое. И что мне с этим делать?

Затем он сунул одну из бусин мне в ухо.

— Ты что делаешь? — спросила я.

Он наклонился через меня и нажал кнопку на маленьком квадратике. На экране мелькнуло одно слово.

Бейонсе.

И вместе с тем заиграла музыка. От звуков музыки моя улыбка сделалась ещё шире — самая изумительная мелодия, что я когда-либо слышала, заполнила мои уши.

Бейонсе, кем бы она ни была — это гений. Богиня музыки.

Здесь у меня был свет солнца, музыка, и почти ничего не могло быть идеальнее.

Мэррок наблюдал, как я слушаю музыку, и в его глазах блестело озорство, пока я улыбалась ему. Здесь, при ярком свете дня, я могла по-настоящему видеть его красоту. Я представляла, что до попадания в тюрьму он разбил миллион сердец. И музыка… это было почти романтическим жестом.

И всё же только идиотка позволит себе очароваться личом. Потому что именно очарованием они и занимались: приманивали тебя поближе, позволяли почувствовать себя в безопасности, а потом пускали кровь.

Так что я буду наслаждаться музыкой и солнцем.

Но я не могу забывать о том, кем был Мэррок. 

Я скользила вперёд, едва замечая пейзажи, пока Бейонсе пела в моих ушах. Я никогда не слышала ничего подобного. Мария Каллас, возможно, была самым близким подобием, но она пела на языке, которого я не понимала.

К этому моменту мы дошли до низа долины. В нескольких метрах от нас текла широкая река. Чистая и прозрачная, она быстро бежала между крупных булыжников. Увидев её, я сразу поняла, как мне хочется пить. Вода выглядела изумительно.

Гид на колеснице направил лошадей к воде, чтобы попить, и я последовала их примеру. Я присела, сложив ладони лодочкой, чтобы поднести ледяную воду к губам.

— Долго нам идти? — спросила я гида, напившись.

— Недолго, — ветерок взмётывал его тёмные волосы, и он отвернулся от меня, чтобы направить лошадей по земляной дороге, вившейся вдоль реки.

Я вставила маленькие музыкальные бусины обратно в уши, но на сей раз обращала внимание на окружение. Пока мы шли, солнце опускалось ниже по небу, окрашивая траву персиковыми оттенками. Травы здесь были более золотистыми, чем я могла бы себе представить. Только потом я поняла, что здесь время было иным — то, что было ночью в Мидгарде, здесь было днём.