Нужно было внимательнее слушать проповеди, мелькнула мысль, хотя бы молитвы знал бы. А теперь, когда страшные сказки об оживших мертвецах стали реальностью, даже и память не помогает, а я на нее никогда не жаловался. Выберусь отсюда – сразу же найду церковь и…

Церковь! Нужно добраться до прихода. Всего час пути от Седых Мхов до Заречья. Нужно просто продержаться ночь – ну же, Алекс, не первый раз в дежурство заступаешь!

Успокоив себя, сосредоточился на доносящихся с улицы звуках. Итак, противник подобрался к дозорному расчету. Судя по вою, там не меньше пятерых. Если все такие же неловкие, как Зара, справлюсь без проблем. Если окажется сложно – встану в проходе, благо дверь была узкой, по двое не пролезут. Отбиваться в таком проеме сможет и один боец. Всего лишь ночь.

Вой стал глуше – или твари отступают, или задумали что-то еще. Нужно поскорее привлечь их внимание, не дать завязать бой на их условиях.

Широко шагая, дошел до входа в дом и рывком сорвал ткань, загораживающую улицу. Едва успел отпрыгнуть назад – еще один мертвец уставился на меня безжизненно-белыми глазами. Застывшее в неописуемом ужасе лицо, почти слезшая кожа, сквозь дыры щек торчат желтые гнилые зубы.

В нос ударил приторно-сладкий запах разложения. Где бы ни пряталось умертвие, процесс гниения шел полным ходом. Вскинув кривые лапы, лишь отдаленно напоминающие руки, тварь сунулась в проем.

Пинок в грудь отшвырнул противника назад. С улицы сразу зашипели еще трое мертвецов. Шатаясь, словно пьяные, они шаркали ногами, ломая горбыли подтаявшей грязи.

– Да вы не очень-то торопитесь! – рассмеялся, стараясь загнать подсознательный страх поглубже. – Ну же, твари, вот он я, подходи по одному!

Левое умертвие оказалось ближе – его-то я и встретил ударом по протянутой костлявой лапе. Кисть со стуком упала на землю, но мертвец потери конечности не заметил – так и пер вперед, закрывая вход от собратьев.

В отличие от предыдущего, этот сохранил остатки одежды.

– Привет, Орин! – усмехнулся я. – А я у тебя в кузнице похозяйничал, ты, думаю, не против? – и рубанул по шее, скорее сбивая хрупкий череп, чем срезая.

Голова кузнеца упала под ноги, я, не глядя, наступил, кроша кости толстой подошвой. Умертвие тут же осыпалось прахом, я едва успел уклониться от выпада подобравшегося слишком близко голого мертвеца. Когти твари пронеслись в миллиметрах от кончика носа, я выгнулся дугой, пропуская лапу над собой. Но мертвяк оказался умнее – болезненный удар по лодыжке, я теряю равновесие и падаю на спину.

Злобное шипение сменяется победным воем, но я ударом окованного металлом носка ломаю бедро слишком умного умертвия, заставляя завалиться рядом. Обдав гнилостным зловонием, труп ощерил и без того отвратительную пасть. На лицо мне пролилась зелено-желтая жижа.

Обхватив когтистыми руками, мертвец взвыл, прижавшись всем телом. От моей груди пошло свечение белоснежного огня, тепло потекло по конечностям, наполняя мышцы силой, а сердце – отвагой.

Тварь шипела, на глазах обращаясь в прах, я подскочил на ноги, спеша встретить нового противника. А крест на груди сиял, словно маленькое солнце.

Стоило четвертому умертвию попасть под этот свет, оно взвыло от боли, вскидывая руки к лицу, но сквозь дыры в ладонях белое сияние все же достало мертвяка. Я успел рассмотреть, как медленно выгорают точки на морде твари – как раз, где пробивается свет креста. А следом рассыпался и сам мертвяк.

Остальные, видимо, почуяв слишком сильного врага, решили отступить. Медленно отшагивали назад, все еще шипя и подвывая. Я не сводил с них взгляда, пока не исчезли в тумане, уже скрывшим противоположную сторону деревни.

Итак, первая битва за мной. Я коснулся теплого металла на груди. Прости, что не верил в твою силу, Отец.

Вой раздался где-то далеко. Мертвецы убирались прочь.