Через минуту тот же офицер принес еще один стул.
Усевшись за стол, Джек Рэндэл открыл папку и погрузился в изучение ее содержимого. Изучая взглядом его серьезное лицо, Кэрол ждала, когда он что-нибудь скажет, и так и не дождавшись, собралась спросить сама о том, что он там вычитал.
Но она не успела это сделать, потому что открылась тяжелая дверь, и в комнату ввели заключенного.
Сердце ее встрепенулось и забилось быстрее.
Она затаила дыхание, не отрывая глаз от высокого мужчины, закованного в наручники, который растерянно остановился у порога, увидев незнакомых людей. Джек Рэндэл оторвался от бумаг и с интересом взглянул на того, из-за которого они проделали такой неблизкий путь.
Кэрол сразу узнала его. Это был именно тот Мэтт, каким она его помнила, только намного старше. Теперь она нашла его не менее привлекательным, чем тогда, много лет назад. Только сейчас он был не таким крепким, стройная фигура стала худощавой, а плечи подавлено согнулись, словно под тяжким бременем. Вокруг рта залегли горестные морщинки, а губы были так плотно сжаты, что трудно было поверить в то, что они могли улыбаться. Но Кэрол-то помнила, что улыбка постоянно озаряла его красивое лицо, помнила, как он смеялся… тогда, очень давно.
Невозможно было представить его жестоким, убийцей, извращенцем. Правильные чистые черты его лица по-прежнему располагали к доверию и симпатии, не было в них ни тени порочности и злобы. Лишь смертельная усталость отражалась в каждой черточке, а в спокойных темных глазах застыла безнадежность. У него был взгляд человека, смирившегося с тем, что он обречен, человека, который еще жил, но уже считал, что жизнь его окончена.
— Садись! — резко приказал офицер, указывая дубинкой на стул.
Мэтт подошел к столу и сел на указанное место.
— Когда закончите, постучите, — обратился офицер к Джеку Рэндэлу и, выйдя, захлопнул дверь.
В комнате воцарилась абсолютная тишина. Откинувшись назад, адвокат слегка прищуренными глазами изучал неподвижно сидевшего перед ним человека.
Недоверчиво покосившись на него, Мэтт перевел взгляд на девушку.
Сердце Кэрол защемило, когда она встретилась с его необыкновенными, берущими за душу глазами.
Она нежно ему улыбнулась, чем ввела еще в большее замешательство. Он уже не помнил, когда ему в последний раз улыбалась девушка, да еще так. Он вообще не видел женщин вот уже семь лет.
— Здравствуй, Мэтт, — охрипшим от волнения голосом сказала Кэрол.
— Здравствуй, коль не шутишь, — тихо ответил он, пристально вглядываясь в ее лицо, недоумевая, что понадобилось этой молодой девушке от него и чем вызвана ее столь откровенная симпатия и теплота, от которых он давно уже отвык. Он молчал, ожидая, что будет дальше, уверенный в том, что за всем этим скрывается какой-то подвох.
Джек Рэндэл не вмешивался и, видя смущение девушки, снова уткнулся в папку на столе, напустив на себя безучастный вид.
Дрожащими руками Кэрол достала из кармана плаща маленькую статуэтку и протянула Мэтту, надеясь, что он вспомнит эту вещицу. Ведь даже его мать ее помнила. Протянув над столом скованные руки, он осторожно взял из хрупких нежных рук статуэтку.
— Ты подарил мне это тринадцать лет назад, — сказала Кэрол. — Мне тогда было шесть лет. Ты сказал мне, что когда-нибудь я буду такой же красивой и счастливой. Возможно, ты меня не помнишь, но, может, помнишь эту прекрасную вещь?
И неожиданно лицо его озарилось светлой нежной улыбкой.