Инквизитор, уже дошедший до двери, криво ухмыльнулся, но тут же состроил удрученное выражение на лице и обернулся к хозяйке дома:

– Я слушаю вас, госпожа Толи.

Супруга секретаря градоначальника мчалась к нему, простирая руки. Налетела, сжала мужские ладони, что есть силы.

– Я никуда не отпущу вас, шейд Эйдан! Мне так горько, что вы неверно истолковали мои слова. Прошу вас, не уходите! Если вы покинете наш дом, дурно думая о нас, это разобьет мое слабое сердце. Ах, шейд Эйдан, потерять ваши дружбу и доверие было бы больно… Ах, – и она отвернулась, прижав одну другу к груди.

– В самом деле, шейд Виллор, – господин Толи приблизился к супруге и гостю. – Ну что же вы? Тэмми вовсе не хотела вас обидеть. Останьтесь, прошу вас.

– Значит, я неверно истолковал ваши слова? – простодушно спросил инквизитор и доверчиво посмотрел на секретаря градоначальника.

Такой взгляд мог быть только у невинного дитя, чья душа еще не испорчена ложью и ненавистью. Господин Толи вдруг покраснел, опустил глаза и молча кивнул.

– Ну… хорошо, – Эйдан перевел взгляд на госпожу Толи. – Я выслушаю вас. Возможно, я и вправду ошибся.

– Ох, шейд Виллор, – прерывисто вздохнула женщина, вновь оборачиваясь к инквизитору. Она обеими руками сжала его ладонь, прижала к груди и преданно заглянула в глаза.

Эйдан слабо улыбнулся и позволил отвести себя к креслу, с которого недавно встал. Если бы довольная собой Тэмми Толи могла заглянуть в мысли своего гостя, пожалуй, накал ее самолюбования значительно снизился, потому что в умении разбираться в людях и играть на их слабостях она значительно уступала шейду. Виллор знал, что этот разговор состоится. Он был логичен и предсказуем. Любой человек, которого не принуждают обстоятельства, постарается избежать встречи с неприятными ему людьми. Оставалось лишь дождаться, когда госпожа Толи произнесет те самые слова, которые дадут ему возможность нажать и указать женщине нужное ему направление. И сейчас, когда чета Толи переглядывалась, почитая себя ловкими интриганами, главный интриган и зачинщик авантюры изображал прямодушного человека с искренним сердцем и честным взглядом.

– И все-таки вы сказали – постные лица… – не позволяя повернуть разговор в иное русло, напомнил Эйдан.

– Я имела лишь в виду, что не стоит настаивать, если человек не хочет… – начала было госпожа Толи, но шейд вновь вскочил с кресла, жарко воскликнув:

– Как это так? Что это значит? Весь смысл нашего праздника – это наполнить души людей радостью перед наступающей осенью! Разве можем мы позволить себе пройти мимо тех, кому нужны радость и тепло наших сердец? Нет и нет, драгоценная моя! Мы обязаны позаботиться обо всех – это и называется добротой! Разве вы так не считаете? – открытый взор устремился на женщину, и она вынужденно кивнула, чтобы вновь не расстроить своего гостя.

– Как вы правы, шейд Виллор, – поддакнул господин Толи.

– Я рад, что вы одного со мною мнения, – просиял Эйдан, опять падая в кресло. Он закинул ногу на ногу и поинтересовался: – И кто же у нас в Риче такой домосед, что нам придется уговаривать его покинуть собственную нору?

Госпожа Толи закатила глаза, но быстро опомнилась и перечислила несколько фамилий. После, заметив ожидание в глазах шейда, пояснила, почему господа могут отказаться.

– А уж госпожа Ассель и вовсе в трауре, – скорбно вздохнула женщина. – Стоит ли тревожить женщину, которая оплакивает своего мужа?

– И сколько уже длится траур?

– Почти три месяца…

– Так что же вы сомневаетесь, драгоценная моя? – изумился шейд. – Положенный месяц, когда участие в общественной жизни считается дурным тоном, уже миновал. Как можно оставить бедняжку в ее горе? Нет-нет, Тэмми, госпожу Ассель нужно непременно уговорить. Уж кому, как не ей, более всего нужно хоть немного отдохнуть душой, измученной скорбью? Вы со мной согласны?