Тяжело вздохнув, Танька поделилась:

— Будь возможность, я бы здесь осталась жить.

Я подняла на нее глаза, приготовилась сказать, что тоже, но потом что-то меня остановило. Я задумалась, прикинула, как бы мы жили здесь, и поняла, что надолго бы нас не хватило. Или только меня?

Я уже и не помню, каково это жить в спокойствии, без страха, однообразно. С 12 лет моя жизнь стала динамичной, опасной, непредсказуемой. И я уже привыкла к этому, хотя моментами хочу обрести покой. Но это так, минутная слабость..

— Только представь, — продолжила Таня, повернувшись ко мне. — Уютный дом где-нибудь на краю деревни, небольшой сад, выращенный собственными руками, банька, в которой бы парились каждую неделю и мы… все вместе. Никаких опасностей. Стабильность..

Я опустила взгляд на пол, чувствуя, что в горле появился ком.

— А еще… — по голосу стало понятно, что Таня улыбается. — Любовь… Настоящая, искренняя и светлая.

Это меня удивило. Выгнув левую бровь, я посмотрела на подругу.

— Любовь? Тань, тебе пыльца в голову ударила?

— Ну а что?

— Танюша, а не ты ли всего-то два месяца назад заявляла, что больше ни-ни в эту петлю, ведь все мужики — уроды, парнокопытные сволочи, думающие только членом и пускающие слюни на каждую встречную?

— Между прочим, тогда мне разбили сердце! — она скрестила руки на груди. — И вообще, зачем ты напомнила мне о Хулио?! У меня теперь душа ныть будет!

Если бы не тень боли в глазах подруги, я бы фыркнула, а тут пришлось прикусить язык и виновато потупить взгляд в пол.

— Прости. Просто ты не вспоминала о нем уже давно, вот я и подумала, что все… как ты там говорила? Любовь усохла и сгнили помидоры?

Танька заливисто рассмеялась, а я ощутила облегчение. Не хочу, чтобы она грустила. Из-за такого-то страшилы причем! Как вспомню, аж в дрожь бросает. Не зря говорят, любовь слепа.

— Любовь прошла, завяли помидоры. — вытерев выступившие слезы, сказала сквозь смех Таня. — Но смысл примерно тот же.

Про Хулио мы удачно забыли. Таня еще некоторое время посидела со мной, пока наши помощники изучали окрестность, а когда они вернулись, подруга вместе с Бякой пошла к себе, Мурз занял кресло, в которое с наслаждением сначала вкогтился, а уж потом примостил свою пушистую задницу, а Пузя плюхнулся на кровать, довольно раскинув лапки.

— Как вам эта деревенька? — спросила я. — Нравится?

— Нет. — сразу отрезал Мурз.

— Тебе ничего не нравится. — фыркнула я и посмотрела на Пузю.